Иван Премудрый Часть I Глава VI

они в основном молчат. Это когда уже наедятся, тогда да, тогда начинаются разговоры о том, о сём. Бывает, что песни начинают петь, но это если бражки много выпили. Но сегодня у Старика со Старухой за столом песни вряд ли будут звучать, не до них, может быть когда–нибудь потом, видно будет.

***

Царство Салтаново конечно же было больше княжества Руслана, на то оно и царство. Располагалось оно на берегу Самого Синего моря, только на другом берегу, на противоположном. Хоть и были они, что царство Салтаново, что княжество Руслана, расположены на разных берегах, народ в них жил один и тот же. И внешне были похожи и на языке одном разговаривали, поди, разберись кто есть кто. Единственным отличием меж ними и было, что одних называли салтановичами, а других руслановичами, а больше никак и не отличить.

Царица, тогда ещё не царица, конечно родилась и выросла в том самом царстве, что за морем, в богатой семье. Ребёнок был в семье желанным, потому семья и была счастливой. Батюшка её боярином был важным, на государевой службе состоял. Уж чем он там при царе занимался, дома особо–то не знали, а сам он не рассказывал.

Бывало, как уйдёт во дворец, на службу царскую, так день нету, другой, а бывало что и неделями отсутствовал. Хорошо, если пришлёт кого предупредить, мол, не приду я домой ни сегодня, ни завтра, мол, служба царская того требует. Жена с дочкой привыкли к таким отлучкам, тем более он почти всегда предупреждал, поэтому не беспокоились. Зато сколько было радости, когда батюшка–боярин возвращался домой после службы царской – трудно представить и описать.

Но беда на то она и беда, что подлая и внезапная. Вот и в дом боярский нагрянула она нежданно, негаданно. Заболела боярыня и сильно заболела. Приглашали к ней и врачей иноземных, и бабок–знахарок, даже колдунью приглашали – всё без толку. Сильно болела боярыня, и что больше всего злило, никто не мог понять, чем.

Как не крути, а конец у всех один. Только кому–то отмерена жизнь долгая, пусть даже иногда и несчастливая, а другому короткая, и тоже, бывает что несчастливая, а бывает что и счастливая.

Вот и жене боярина была определена жизнь хоть и счастливая, но короткая. Умерла боярыня. Жалко конечно, очень жалко. Похоронили, поплакали. Но всю жизнь плакать–то не будешь, тогда уже и не жизнь это будет, а неизвестно что. Так что погоревал–погоревал боярин и привёл в дом другую жену, а дочке стало быть, мачеху.

Новая, вернее, молодая жена была женщина красивая и очень вредная, вернее, властная. Она сразу же начала в доме боярском  свои порядки устанавливать. Дворня, так та аж взвыла от таких порядков.

Новая хозяйка во все дела влезала и везде, даже казалось бы, даже там где упущений и нерадивости быть ну просто не может, находила их и наказывала всех без разбору. Казалось, что она всё это только и делала лишь для того, не чтобы наказать, а унизить дворового человека и неважно за что. Для неё был важен и желателен сам факт  и его процесс, потому  молодая боярыня всегда и присутствовала при наказании. Может она следила за тем, чтобы исполняющий наказание не ел свой хлеб даром, а может просто удовольствие получала глядя на то, как кого–то из слуг розгами по спине, да по заднице хлещут. Она даже человека специального на должность определила, наказания исполнять. Человек этот больше ничего и не делал, только провинившихся сёк, а место у конюшни, для наказаний определённое, ни дня не пустовало. Стоит сказать, что при покойной хозяйке такого и в помине не было.

И пожаловаться было некому, хозяин–боярин день–деньской на службе, да и вообще, не влезал он никогда в дела хозяйственные, потому как считал их сугубо женскими. Ну а дочка, боярышня, та ещё мала, какая от неё защита? Понятно, никакой. Вот молодая боярыня и «веселилась», правила в хозяйстве боярском почище какого–нибудь Кощея Бессмертного, страшного и беспощадного.

***

Но жизнь на то она и жизнь, что не стоит на месте, а бежит куда–то и конечно же меняется. Правда меняется она по разному: бывает что в лучшую сторону, а бывает что и наоборот. Так и в боярском доме, жизнь текла–бежала и изменилась, но в не лучшую сторону. Подросла девочка–боярышня, не век же ей сопливой девчонкой по двору бегать?! Подросла и стала красавицей писаной, ну просто загляденье. Вроде бы чего здесь плохого, радуйся родитель, что у тебя дочка такая красавица. Значит и внуки будут красивыми и здоровым. Боярин–то радовался, а вот жена его не очень, даже наоборот, совсем не радовалась.

Мало того, стала боярышня за дворовых людей заступаться. Бывало что прямо–таки розги у человека, наказания исполнявшего, из рук вырывала. Вот так вот и получалось: челядь в боярышне души не чаяла, и не за то что она их от незаслуженного наказания спасает, а за то что выросла боярышня девушкой мало того что красивой, так ещё и доброй. Наверное это и стало причиной ещё одного несчастья в семье боярина. Как–то боярыня потребовала от мужа, боярина, чтобы тот согнал со двора дочь свою, иначе она сама уйдёт, выбирай! И ладно если бы женскими хитростями своими пользовалась, ну там, лаской или ещё чем–то, у каждой женщины богатый арсенал хитростей таких присутствует. Так нет же, с порога и во весь голос, мол, или я, или она, представляете?!

Уж неизвестно, чем и как думал боярин, но дочку со двора свёл. Не сказать чтобы выгнал, такого не было. Боярин определил свою дочку во дворец царский. Уж неизвестно как должность та называлась и была ли должностью вообще, только стала боярышня жить во дворце и состоять при царице: помочь одеться, подать–принести что–нибудь, с поручением каким сбегать.

И получилось, вроде бы и не выгнал отец дочку из дома, а вроде бы и выгнал. Оно конечно во дворце царском народу больше, а значит и женихов больше, да и то что дочка боярская при самой царице состоит, честь великая. А с другой стороны, родительский дом он и есть родительский дом. И дело тут конечно же не в женихах, никуда они, женихи эти, не денутся, появятся как миленькие. Да и куда им деваться, если невеста мало того что богатая, так ещё и красивая, и характер у неё добрый. Правда люд придворный, те, что при дворце царском жили, и дворовый, что у боярина, языки–то всем не отрежешь, рты не заткнёшь, меж собой шептались, а иногда и в полный голос говорили, что дочку боярскую из родительского дома мачеха выжила. Говорили, что причиной тому послужило не то что боярышня была девушкой доброй и справедливой и всегда за дворню заступалась, а то что выросла и красавицей писаной стала.

Вот здесь как раз всё ясно и понятно. Дочка – красавица и с каждым днём становится всё краше и краше. А жена боярская, мачеха, хоть женщина тоже красивая, зато красота её с каждым днём становится всё меньше и меньше, ничего не поделаешь, возраст. Якобы только из–за этого, ну, чтобы не видеть каждый день молодую красавицу, красавица годами постарше и сжила её со двора. Какая же женщина потерпит возле себя другую женщину, более молодую и красивую, чем она сама? Ясно дело, никакая! Тем более что красавица эта ей падчерицей приходится. И что самое интересное, эта версия была больше всех других похожа на правду.

Надо сказать, что не все люди знатные такие злые, бессердечные и только красотой своей озабоченные. Во дворце царском дочку боярскую полюбили, и не важно было что жило там много женщин и почти все они были красавицами. Да и сама царица, тоже женщина и тоже красавица, а за красоту девичью дочку боярскую от себя не прогоняла и не изводила придирками разными. Более того, царица напрямую заявила мужу, царю Салтану, чтобы жены того боярина во дворце и духу не было, иначе она за себя не отвечает. Делать нечего, царь послушался. А куда ему было деваться ведь мужчина, он всегда женщину слушается и только для вида ерепенится. Взять того же боярина, послушался же, а царь чем хуже?

***

Так и жили: батюшка со своей женой, пока ещё молодой и красивой, а дочка его, во дворце царском, при дворе так сказать. Но вот здесь совсем всё непонятно получается. То ли злой рок какой на людей добрых и хороших сам по себе навалился, может быть дочка боярская, не смотря на доброту и красоту несчастья всем приносила, кто знает? А может быть жена боярская, та, которая вредная, мало того что людей дворовых мучила, так ещё и какими–то колдовскими чарами темными людей изводила. Люди разное говорили и говорят, а как оно на самом деле никто не знает.

Дело в том, что заболела царица, заболела сильно и страшно. И как в случае с боярыней, приглашали к ней и врачей и знахарей–знахарок и колдуний всех мастей – всё без толку. Одно хорошо, если это вообще можно назвать хорошим делом, недолго мучилась царица, умерла. Царь Салтан от горя чуть с ума не сошёл, уж очень он любил царицу, так любил, что только завидовать и остаётся. И вот, раз, и нету царицы, похоронили. Остался царь Салтан мало того, что вдовцом, так ещё и совершенно один.

Дело в том, что не было у них с женой деток, как–то не получалось, хотя в общем–то это дело всем известное и нехитрое. Другой бы царь видя такое дело согнал бы царицу со двора, а то и вообще отравил бы и женился на другой, наследник–то нужен – дело серьёзное. Но царь Салтан уж очень любил свою жену, царицу, да и она его любила. Опять же, были они ещё довольно–таки молодыми, так что детки у них могли бы, так сказать, получиться в любой из дней, вернее, ночей. А теперь жена умерла, а детишек они не завели: получается, что не успели, вот и один–одинёшенек теперь царь Салтан–то. Это лишь добавляло ему горя, которого и так хоть отбавляй. Были бы рядом детишки, глядишь, и не зачерствел бы душой царь Салтан, и обошлось бы всё, но как говорится, если нет, то нет совсем!

Не иначе как от горя пристрастился царь Салтан воевать. До этого таких увлечений у него и в помине не было. Если и воевал, то только если кто нападал на его царство, а так, ну чтобы самому на соседей нападать, да без причины, не было такого. А тут, не иначе как от горя, будто бес какой в царя Салтана вселился. Начал он соседей задирать, оскорблять, ну и так далее. Те конечно же на грубость грубостью отвечали, а в результате вот она, война, пожалуйста. А бывало что и вообще без оскорблений, просто нападал на соседей, и всё тут, воевать видите ли ему приспичило.

От таких «увлечений» хорошего было мало и в первую очередь царству Салтанову. Судите сами, царь постоянно в походах, постоянно воюет с кем–то, а царством бояре управляют. Оно давно известно, что если царством управляет не сам царь, а его бояре, считай что никто не управляет. Конечно же не все среди бояр царя Салтана были подлецами, ворами и откровенными дураками. Были среди бояр люди и честные, и умные. Но вот как наша жизнь устроена, а почему она так устроена мы наверное никогда не узнаем: чем темнее душа у человека, тем он более горлопанистее, так что ли? Умный человек, так тот всё больше молчит, наверное считает, мол, а что и зачем говорить, если и так всё видно? Видно же, что он и умный и честный, а царь, он тоже не дурак. А если не дурак, то обязательно заметит и должность соответствующую даст. На самом же деле вот оно, горе от ума, так и выглядит.

А тот, который, ну, дурак–дураком и ворюга, тот видимо понимает, что если по–честному то никогда ему к должности высокой