31
Истинность постулата о том, что ничто не вечно, Игнат Маркелыч, торговец в третьем поколении узнал на собственном опыте, когда внезапно окончилась спокойная и мирная жизнь, и над страной распростёр чёрные крылья беды чёрный ворон.
Налаженная торговля в городе в трёх магазинах и в нескольких крупных сёлах, перешедших по наследству от отца, рухнула. Происходило это не сразу, в одночасье: совершалось это постепенно. День за днём. Будто кто-то невидимый и сильный решил изменить прежнее течение событий и действовал по разработанному им плану.
Руководствоваться упадническими настроениями Игнату Маркелычу не позволяла деятельная натура. Он не мог сидеть на месте, сложа руки и спокойно созерцать, как рушится создаваемое его дедом и отцом и продолжаемое им, Игнатом Маркелычем дело.
Если торговля в городе падает, покупатель забывает дорогу в твою лавку, значит нужно идти к покупателю; это раньше за покупками приходили к нему и несли свои деньги горожане и жители ближайших сёл и деревень, а также хуторов и был это самый счастливый период в торговле. Но чаша весов удачи, - удача всегда переменчива, - склонилась в другую сторону, нужно искать выход.
После недолгих размышлений нашёл его; Игнат Маркелыч решил, - страх и риск, конечно, присутствовал в этом им затеваемом мероприятии, куда без этих постоянных спутников торговли, идти самому к покупателям, доставлять товар первой необходимости прямо к подворью: от продуктов питания до мануфактурных изделий.
Безусловно, его могли ограбить, мелкие и крупные банды любителей лёгкой наживы да охочих до чужого добра появились даже быстрее, чем пришло лихое время. Такие предприимчивые дельцы и крайне сообразительные персоны всегда действуют на опережение.
Но не зря гласит народная пословица: волков бояться, в лес не ходить.
Игнат Маркелыч волков не боялся: зимой исправно несколько раз со знакомыми купцами ездил на волчью охоту и без трофея домой не возвращался: в спальне на полу и стене висели три волчьих шкуры. Конечно, человек – зверь куда как опаснее волка, но и на этого зверя тоже найдётся своя узда или пуля, это уж как повезёт.
И поехал Игнат Маркелыч с нагруженной телегой в поисках утерянного купеческого счастья и одновременно приключений.
Коли счастье есть на белом свете, то оно никуда от своего хозяина не денется, а коли уж решит с ним поиграть в прятки-догонялки, то поиграется, поиграется да утишится и к хозяину вернётся.
Так вышло и с Игнатом Маркелычем. Стоило ему выехать в неизвестный путь, как в первом же селе его приняли с любезностью; обрадовались товару и его ассортименту; а выпало время остаться в селе, переночевать в тепле, так пригласили его на ночлег. И почти так или с небольшими изменениями происходило это почти в каждом селе, деревне или хуторе. Появились свои постоянные покупатели; они ждали его с товаром, он вёз уже не что-то наобум, лишь бы продать и получить наваристую жирную копейку; он вёз строго заказанный товар.
Таким образом, торговое дело его не загнулось, а приобрело новое устойчивое положение.
Один минус всё ж таки присутствовал: товара становилось с каждым днём меньше, и всё труднее было выполнять заказ. Через три года Игнат Маркелыч торговал, чем придётся; и этому был несказанно рад. И в своих купеческих поездках приходилось уезжать всё дальше и дальше, как сам говаривал: почти к черту на кулички.
В одну из таких дальних поездок по местам, о которых прежде и слыхать не слыхивал, но знал, что Нерчинская губерния не оканчивается бездонной пропастью, а есть ещё земли и неизведанные пространства, заехал он на хутор к Генриетте Марковне и Степану Дмитричу…
32
Погрузнел и потяжелел за прошедшее время Игнат Маркелыч; годы сыпанули на виски снежной позёмки; но исправно нагрузив телегу добром, он выезжал в путь, осенив себя и телеги с товаром крестным знамением и помолившись богу.
Ещё издали он заприметил знакомые очертания хуторских построек и быстрее направил лошадку к месту, ускорив её бег частым поглаживанием кнута по её крупу.
Ездил с недавних пор, а именно с прошлого года с помощником, мальчишкой двенадцати лет Митькой; был Митька глух после перенесённой тяжёлой болезни, но, слава богу, только этим и отделался, хотя и поговаривал матери городской доктор, что сынишка её почти, что не жилец. Мол, если и выкарабкается из жутких холодных лап смерти, то это будет чудо. И оно, чудо, свершилось. Митька выкарабкался. Жизнь не захотела сдаваться без боя, не пожелала покинуть молодое сильное тело, полное энергии. Только глухота поселилась в его голове. С появлением помощника Игнат Маркелыч выезжал на торговлю на двух подводах.
Вот и хутор. Ворота раскрыты. Хозяев не видно. Куры пасутся во дворе; клюют что-то, выискав в земле; вдали слышно блеянье коз и знакомый дух из свинарника висит в летнем жарком полуденном воздухе.
Остановив телегу возле ворот, Игнат Маркелыч слез с неё, поправил брюки, заправленные в сапоги, одёрнул пиджак, снял фуражку, вытер выступивший пот, подошёл к воротам, постучал кнутовищем по одной створке, затем громко крикнул:
- Эй, хозяева! Отзовитесь!
На крик из дома вышла Генриетта Марковна, отряхивая руки от остатков муки; она решила приготовить вареников с картошкой и заканчивала месить тесто, когда через открытое окно сначала увидела купца с товаром, а затем услышала его окрик.
- День добрый, Игнат Маркелыч! – прикрыв рукой глаза от солнца, поприветствовала она купца.
- День добрый, хозяюшка! – ответил Игнат Маркелыч и направился к дому.
Пройдя через двор, Игнат Маркелыч остановился возле крыльца.
- Как всегда, с товаром? – спросила Генриетта Марковна, прищурив глаза, рассматривая гостя.
- А как иначе, хозяюшка, - ответил Игнат Маркелыч, поддерживая беседу, ритуал, от которого никуда не уйти, если хочешь сбыть товар, поговори с потенциальным покупателем.
Жестом руки Генриетта Марковна пригласила Игната Маркелыча сесть на лавку в тени дома.
- Вид, смотрю, усталый, - заметила Генриетта Марковна купцу. – Побледнели или показалось.
Игнат Маркелыч водрузил на голову шляпу.
- И показалось, и устал в пути, – ответил он степенно, нельзя ни в коем случае показывать покупателю, что с твоим здоровьем неполадки. – Да и жарит солнышко так, что мочи нет.
- Может, кваску отведаете, Игнат Маркелыч? – живо поинтересовалась Генриетта Марковна. – Свежий, прохладный, бодрящий! А!
Игнат Маркелыч резко махнул рукой, выражая согласие.
- Давайте кваску! – рассмеялся добродушно он, движением руки колыша на груди рубашку. – Ежели свежий и холодный! Что ж кваску-то не отведать!
Генриетта Марковна ушла в погреб и вернулась с кувшином, тот покрылся на солнцепёке густой прозрачной росой по бокам. Протянула его гостю.
- Так и пейте из кувшина, - посоветовала она, заметив замешательство гостя. – Из кувшина квасок-то вкуснее кажется, чем из кружки!
Игнат Маркелыч одним махом, конечно, не опорожнил кувшин, в молодости трёхлитровый кувшин опорожнял, губ от края не отрывая и дыхание не переводя, но добрую половину отпил. Отстранил ото рта и перевёл дух.
- Хорош квасок, хозяюшка, - похвалил он и посмотрел по сторонам. – А что же это я мужа вашего не вижу?
Он сразу сообразил, спросив о муже, что задал нетактичный вопрос, но отступать было поздно.
- Заболел муж, - с поникшим лицом ответила Генриетта Марковна.
- Давно?
- Почитай, вторую неделю лежит, - сказала Генриетта Марковна тихим голосом. – Как разгрузил телегу с мешками с пшеницей, сразу пожаловался на боль в спине. Лежит в доме.
- Растираете?
- Да.
- Помогает?
- Слабо.
- Чем, если не секрет, растираете? – спросил Игнат Маркелыч, держа наготове рецепт, коим врачевала его хвори его супруга.
- Да народными средствами всё, - отговорилась Генриетта Марковна таким тоном, что Игнат Маркелыч решил сразу больную для женщины тему не развивать.
- А я вот как всегда с товаром, - сказал он и указал рукой в направлении двух телег. – Сидя на месте ничего не заработаешь.
Генриетта Марковна кивнула.
- Да, под лежачий камень вода не течёт, - произнесла она и спросила: - Как торговля, Игнат Маркелыч? Хорошо идёт?
Игнат Маркелыч посмотрел, куда можно поставить кувшин с напитком, и отдал его хозяйке хутора, она протянула руки и взяла наполовину полегчавшую посудину.
- Бог с вами, Генриетта Марковна! – тяжело вздохнул Игнат Маркелыч и перекрестился, была у него такая привычка, когда нужно было говорить о чём-то тяжёлом и неприятном, он крестился, глядя вверх в небо. – Какая нынче торговля… - он махнул рукой. – Слёзы… Все экономят на чём можно, да и понять-то их легко… Берут исключительно самое необходимое да ещё с большим запасом… Время-то сейчас, прости господи, непонятное…
Генриетта Марковна посмотрела на гружёные добром телеги.
- Ваша правда, Игнат Маркелыч, - согласилась она с болью в голосе. – Ваша правда…
Игнат Маркелыч продолжал своё:
- Куда ни приедешь, всюду говорят об одном и том же: то того ограбили, то там дом подожгли, то на том подворье хозяев расстреляли…
- А с другой стороны, - философски проговорила Генриетта Марковна. – Время всегда одинаковое.
- Это уж как посмотреть, - не согласился со словами женщины Игнат Маркелыч. – Времена они может и одинаковые, спорить не буду, не так уж долго живу на божьем свете, и судить не берусь, но были же ведь и стабильные и счастливые годы. Были ведь?
Генриетта Марковна усмехнулась.
- Конечно, были! И обязательно вернутся!
Игнат Маркелыч заохал и снова перекрестился.
- Ваши бы слова да богу в уши! – с надеждой произнёс он и пожаловался на погоду: - Лето нонче-то как разгулялось, солнце так и жарит, так и жарит, будто сжечь хочет всё вокруг.
Игнат Маркелыч снял фуражку, платком вытер испарину со лба.
- Жарко! – констатировал он, - и никуда от неё не спрячешься, коли едешь на телеге посреди степи. Большое везенье, если дорога пролегает вблизи небольшого лесочка или дубравы. А ещё большее счастье, если дорога тянется посреди молодого сосняка. – Он мечтательно закрыл глаза, и лицо его мгновение преобразилось, помолодело немного, разгладились морщины, он чему-то, видно, что-то приятное вспомнив, улыбнулся. – Если трясёшься в телеге посреди березняка, то так и тянет остановиться, слезть с телеги, отдохнуть немного. Лечь на травушку зелёную. Послушать, о чём там переговариваются меж собой берёзоньки, шёпотом их успокоиться.
Генриетта Марковна похвалила гостя.
- Да вы просто-таки романтик, Игнат Маркелыч, - улыбнулась она понравившимся ей словам. – А на вас-то глядя даже трудно об этом подумать. Слушаю вас и диву даюсь, откуда такая вот романтика может быть у человека, чья деятельность связана с цифрами, с деньгами, с постоянными заботами о приобретении товара и об его реализации. Я думала, вы насквозь прагматичный человек.
Слова женщины пришлись по душе Игнату Маркелычу.
- Признаюсь как на духу, - приложил мужчина правую руку к сердцу, - признаюсь вам,
