Усечённый куб

а мы двинулись к главному. Он что-то выхватил из кармана и выстрелил в Зоркого, потом в Первого. Они упали замертво, даже не успев крикнуть. Я бросился на него, он выстрелил, но промахнулся, я успел ударить его шокером, он упал и затих. Оказалось, что он был очень стар и умер от одного удара током, мы никогда не видим лица охранников, они всегда закрывают свои шлемы наглухо, мы знаем их лишь по номерам.
У главного не оказалось кодов, у него ничего не было. Роботы выстроились в ряд, ожидая загрузку бочек. Пока рабы отнимали у охранников шокеры, я с Бородой успел осмотреть один из грузовиков.  Борода заметил что-то похожее на терминал на корпусе, я очистил экран от грязи, от моих прикосновений открылась дверь кабины. Мы взобрались внутрь, ничего не произошло, дверь не закрылась, а на экране внутри отобразилась схема загрузки автопоезда. Борода предположил, что программа ожидает загрузку.
К нам подошел бригадир, не решаясь залезть внутрь кабины, и сказал, что роботы не поедут, пока мы не загрузим все машины, так им сказали охранники. Я заметил, что у многих в руках были дубинки, охранники стояли отдельно, со связанными руками, но никто их не бил, хотя было видно, что хотели.
У меня снова течет кровь из руки, надо все же вытащить этот осколок, который выпустил в меня главный охранник. Мерзкая вещь, она словно дальше вгрызается в мое тело. Белый заметил и подошел ко мне. Пока я пишу, он роется в аптечке, робот давно выдвинул нужный ящик. Сейчас будем доставать, пока Кира спит, не хочу ее пугать.

5-й месяц 253 года, день 11.

Мы прибыли ночью. Я не спал, все остальные спали, даже Белый. После проведенной мне операции он, туго замотав мою руку, упал на полку и уснул. А я так и не смог уснуть. Весь путь в моей ладони лежал осколок, он действительно двигался дальше в руку при каждом моем движении рукой. Гадкая штука, напоминает конус со сверлом на конце, вдоль тела борозды, закручивающиеся в спираль. Я случайно укололся им, конус легко вгрызся в мою ладонь, пока я его тянул, он входил в меня все глубже. Зачем придумывать такое? Я представил, что происходило с Зорким, когда этот конус вошел в его голову, и мне стало не по себе. Мне до сих пор гадко на душе, кто это придумал? Если боги всемогущи, зачем им это оружие? Нет это придумали не боги, тогда кто? Мы на это тоже не способны.
Машины въехали в большой ангар, наподобие тех, где в у нас в городе хранится техника.  По пути я увидел огромное поле со странными конструкциями. Мне сложно описать, на что они похожи. Из земли торчат огромные рычаги, чем-то они похожи на руки, я не разглядел, сколько их, но все они распложены у огромных столов, эти конструкции напоминают стол, возможно, на него должна встать какая-то огромная машина, но поле было пусто.
Сейчас дверь кабины открыта, экран терминала погас. Я прислушиваюсь, но не слышу ничего, я думаю, что мы здесь одни. Я не слышу даже завывания ветра снаружи, только сопение моих друзей, мне не хочется их будить.

5-й месяц 253 года, день 12.

Весь день мы потратили на осмотр ангара. Мы решили не делиться на группы и медленно, прислушиваясь к каждому шороху, двигались снизу-вверх по этажам. Все это напоминало детскую игру, мы понимали, что мы здесь одни, но продолжали играть в эту игру, особенно это нравилось Кире, она шепотом рассказывала нам, как было бы здорово с ее детской группой здесь провести хотя бы один день. Мы с Девятым переглядывались. Кивая друг другу – нам бы это тоже понравилось в детстве. Мы занимались подобным в ОДУРе, получая за это недельные взыскания в виде внеочередных дежурств в отхожих местах, но оно того стоило, эта игра делала нас свободными. И сейчас я вновь испытывал это чувство свободы, когда решения принимаю я, и всё зависит только от меня.
В ангаре было четыре этажа, они не уходили под землю, а вырастали над полем. Это было странное сооружение, на нашей планете так не строили. Внутри было прохладно, но не было холодно. На первом этаже мы обнаружили склады, все двери были открыты, достаточно было подойти к ней, и дверь сама открывалась. Девятый сказал, что механизм двери очень старый, но он работал, скрипел, дверь дергалась, но послушно открывалась. Внутри были бесконечные ряды стеллажей, ближайшие были пустыми, а в глубине они были снизу доверху заставлены массивными металлическими ящиками, коробами. У каждого стеллажа был свой цифровой код, но никому из нас эти обозначения были неизвестны. Я и Девятый попытались вытащить один из ящиков, но он оказался неподъёмным. Мы приоткрыли его, он был доверху заполнен почерневшими от времени металлическими деталями. Девятый долго рассматривал их, считая, что это не от наших роботов. Белый предположил, что это похоже на части огромных мешалок, которые были в реакторах на карьере.
На других складах было почти то же самое, детали, иссохшие уплотнения, рассыпающиеся в руках. Мы поднялись на второй этаж, там были отдельные комнаты и большой склад в конце. В комнатах не было ничего интересного, столы, стулья, как у нас, но немного большего размера, поэтому сидеть на них было неудобно, ноги свешивались вниз, Кира с трудом забиралась на эти стулья. Одна комната была самая большая и напоминала столовую. Все столы были с толстым слоем пыли, на некоторых остались брошенные тарелки, кружки. Везде было много мусора, мы шли по нему, чувствуя, как под слоем пыли что-то постоянно лопается, крошится. В самом конце был склад, здесь были холодильники и стеллажи с сухими пайками. Дата на упаковке была странная: 3552/17/52», я открыл один и попробовал. Есть было можно, вкус стал совершенно нейтральным, но я ощутил, как организм обрадовался куску серой пищи. Мы открыли холодильники, там лежали странные почерневшие плоды, от прикосновения они лопались и отвратительно пахли. Кира сказала, что они похожи на те, что она собирала в Подземном городе. Определенно есть это не стоило, там стояли еще какие-то бутылки, Белый вскрыл одну из них и сказал, что это определенно когда-то было вином из подземного города, он всегда на ярмарках под конец года пробовал эту дрянь. Запах был резкий и напоминал чистящую жидкость, которой у нас в департаменте часто мыли пол. От нее кружилась голова и пропадал аппетит. Я несколько раз видел, как уборщицы падали в обморок, когда мыли полы поздно вечером, я относил их в нашу столовую, а сам домывал пол, стараясь много не дышать, но потом я не мог спать несколько ночей, меня все время мутило. Девятый сказал, что они этим чистят двигатели роботов, хорошо снимает нагар.
Мы взяли несколько пайков и вернулись в столовую. Кира долго вытирала один из столов, удивительно, но в кране до сих пор была вода, а из фильтра текла сносная на вкус питьевая жидкость. Она была желтая и чуть сладковатая, мне это напомнило что-то из далекого детства, когда мне не было еще и года, и меня не отдали в ОДУР. Я сел на очищенный Кирой стул и на несколько минут уснул. Меня разбудили встревоженные друзья, они боялись, что мне плохо. Я рассказал им, что видел во сне женщину, и она поила мня этой сладкой водой. Видение было стремительным, и я не смог разглядеть лица этой женщины. Странно, очень странно, как вкус чего-то может так всколыхнуть память.  Уверен, что это была моя мать, ее образ перемешался с матерью Шестого и Кирой, но было в ней и что-то свое, что отличало ее от них. Мне стало горько от того, что я не нашел в архиве ничего о своих родителях и я заплакал, плакать меня научила Кира, до встречи с ней все в моей жизни было иначе, я сейчас думаю, а была ли это жизнь?
Кира попробовала эту воду и сказала, что она похожа на то, что дают совсем маленьким деткам в ОДУРе, у которых нет родителей. Ей несколько раз давали ее для детей в качестве докорма. Мне стало не по себе от ее слов, как можно так относится к детям, к людям? В памяти всплыли и другие термины нашего департамента: кормовая норма, перекорм, дожитие, пережитие… пережития старались не допускать, постепенно снижая норму выдачи корма, доводя до истощения и смерти. Интересно устроен человеческий мозг, я совсем забыл про мою работу, смотря на нее сейчас как сторонний наблюдатель – я себя ненавижу, за то, что я делал, хотя нет, не делал, а не сделал, не делал. Вот она истинная низость человека – безучастие, бездействие, тогда ты превращаешься в червя, живущего лишь ради поедания мерзлой земли, ради своего тела.
На третьем этаже были комнаты отдыха и спальни на две койки. Комнаты были просторные, а кровати большие, на одной могли легко уместиться по двое человек. В конце были душевые и санузлы, совсем не похожие на наши. Там стояли странные стулья в виде узкой чаши, но на них было удобно сидеть, всем очень понравилось.
На четвертом этаже находился контрольный центр, так гласила надпись на двери. Вокруг зала было панорамное окно, выходящее на поле. Мы видели очень хорошо все бетонные столы с огромными железными руками. В зале стояло множество столов с большими экранами и длинной клавиатурой. Все было погашено, кроме центрального пульта, так этот стол назвал Белый, он напоминал пульты из распределительного центра, управляющего работой роботов в городе. На экране велся обратный отсчет, до чего-то оставалось еще больше 100 часов. Все смотрели за убегающими минутами, а меня больше всего поразила дата, она была в самом низу экрана, еле заметная: «5-й месяц 3808 года, день 12». Совпадало все, кроме года. Я быстро посчитал и пришел к цифре «3555»  это было число дьявола, оно всегда было написано на потолке молельного дома, никто и никогда не объяснял, что оно значит, но это число было запрещено использовать везде, в документах, в списках, реестрах и даже в устной речи.
Мы все это время молчали, но как только я заговорил, обращая внимания друзей на дату, экран центрального пульта дернулся и стал грузить другую программу. Через несколько минут на экране появилось приветствие, программа называла нас исследователями космоса и жаловалась, что мы уже столько лет не приходили.
Я спросил, сколько лет нас не было, программа задумалась и сказала, что 253 года и 252 дня. Я спросил, знает ли она, почему мы не приходили, программа долго думала, экран погас надолго. Мы сели рядом с пультом, терпеливо ожидая, когда программа соберется с мыслями. Да, именно с мыслями, мы общались с думающей машиной, не теми простыми роботами, которые могли выполнять лишь четко прописанные команды, это был механизм другого уровня.
Программа зажгла экран и спросила нас, кто мы такие. Я назвал нас по именам, она не поняла и попросила рассказать подробнее, откуда мы и кто. Я вкратце рассказал где мы жили, как жили и как попали сюда. Я видел, как программа обрабатывает мои слова, и старался говорить проще и четче. Программа вновь ушла в глубокую задумчивость, но уже на несколько часов. За это время Кира и Белый успели принести еды, а мы с Девятым притащили несколько кроватей, которые мы поставили рядом с пультом. Мы легли, Кира легла рядом со мной, и вскоре уснули, пока нас не разбудила программа, она заговорила с нами. Голос был приятный, я бы сказал женский, но он не был похож ни на Киру, ни на других женщин, голос был глубже, ниже, от него все тело дрожало от набегающих мурашек. Кира сильно разволновалась, возбужденно глядя то на меня, то на ребят, боясь