10. В стороне от... Часть вторая. 5-я глава

­­­В СТОРОНЕ ОТ...

Часть вторая

Глава пятая

По мере того как я, словно оправдываясь, сначала с неохотой, но постепенно входя в раж, рассказывал ей о Марго, она на глазах изменялась. Кожа на её припухлом девичьем лице начинала заметно грубеть и усыхать. Потом появились значительные морщины. Через какое-то время я уже видел перед собой достаточно немолодую, впрочем, довольно благообразного вида женщину.

Я же всё продолжал безостановочно говорить. Причём говорил, будто под диктовку, а невидимые голоса служили мне кем-то вроде суфлёров. И они непрестанно наперебой вспоминали всё, что говорит Марго:

– Она говорит, что мужчины – как тараканы и что с каждым раздавленным ей тараканом женщина становится увереннее именно как женщина! Однако если тараканов будет слишком много, то она сама рискует превратиться в таракана!

Я не запоминал ни слова из того, что слышал в своей голове, и не понимал, чьему голосу внимал, но всё же безошибочно вторил этой незримой болтовне, ни на шаг не отставая от поминутно дряхлеющей женщины. Я шёл за ней по пятам. Везде, где бы мы ни оказывались: будь то в парке или даже в церкви, единственном, вероятно, месте, в котором она тщетно пыталась от меня отвязаться.

– Она говорит… – Всё с большей и большей назойливостью произносил я нелепые фразы. – Женщина всеобъемлюща – так говорит Марго! – повторял я, кажется, за Корешом. – Чем больше в бабе шлюхи, тем слаще и неотразимей она при любом раскладе! Так говорит Марго! – вторил я, по-видимому, Вове. – И всё ж она мать, хотя и нелюдь! – ворковал я вслед за Михалычем. – Но так говорит Марго! – И мне, и мне, и мне – так говорит Марго! – самозабвенно восклицал я.

***

Иногда она поворачивалась ко мне и, устало вглядываясь в моё разгорячённое лицо, крестила меня старческой своей рукой. Но ни разу за всё это время не проронила и слова. Лишь однажды. Когда я словно выплюнул последнюю фразу:

– И не надо за меня молиться! Так говорит…

– За неё, может быть, и не надо – за тебя надо, – сказала она.

И тогда я примолк. И уже следовал за ней молча. Сначала голоса продолжали свой вероломный гвалт. Но постепенно я перестал их ощущать. И понял: они не в силах слышать молящегося, то есть слышать-то могут, даже если и молитва без слов, но – слушать... Они хотят слышать, что говорит Марго.

Именно поэтому и стояли в сторонке, когда старушка читала надо мной псалтирь.

И я в сторонке. В стороне от…

И вековать мне со своими гробами, в коих будут рассыпаться в прах Михалычи, Вовы, Кореша и наркологи, должно быть, бесконечно убиваемые мной. И я – если это я – без конца убиваемый ими.

О, вечно слушать, о чём говорит Марго!

А вот придёт дочка в платочке, и как достанет из сумки свою псалтирь!

Да и пускай себе торопится батюшка! Много нас здесь таких – в стороне.