Глава 3
Примерно через час неспешного пути широкая каменистая дорога все чаще обращалась в узкую тропу среди песчаных барханов. Пустыня встречала караван безмолвной лаской, уже горячим солнцем, легким зефиром, пропитанным запахом горькой полыни. Сахмад был захвачен красотой пейзажа, знакомого с детства. Огромное пространство, покрытое перекатывающимися дюнами, ограниченное по горизонту древними холмами, всегда покоряло его. В хорошую погоду застывшие волны песка разнообразно окрашены в удивительно прозрачные цвета – синий, розовый, красно-коричневый, палевый, в зависимости от расстояния и угла освещения. Эти цвета заметны даже грубому человеку. Но опытный глаз приметит и множество других оттенков и полутонов, которым названия нет. Пустыня учит понимать красоту, возвышает душу. Но она же имеет другую сторону.
Пустыня – зона беззакония. На вольных ее просторах сотни разбойничьих банд промышляли грабежами и убийствами. Ехать впереди каравана было опасно, зато хорошо дышалось бархатным воздухом. Не приходилось давиться колючей пылью, поднятой широкими лапами верблюдов и колесами других машин. Хами Махмуд был чистюля. От аккуратно подстриженной его бороды приятно пахло одеколоном – мята и другие травы, настоянные на спирте. Золотая игла для закалывания чалмы, с бирюзовой, инкрустированной перламутром ручкой, указывала на человека, не чурающегося роскоши. В этом Махмуд походил на Фарида по кличке Бакшиш, с его ярчайшим, словно пламя, шарфом. Кстати, как они там? Сахмад пересчитал своих людей, все были на месте, шагали, весело болтая с солдатами конвоя. Только сумасшедший Хасан шел молча, думая свою сумасшедшую думу. Серьга, вставленная в его ухо, поблескивала на солнце. Вид у мужика был флибустьерский.
Потом какое-то время они ехали вдоль берега Московского моря. Соленые валы равномерно били в спрессованный песок. Утренний бриз приносил запахи йода и гниющих водорослей. Горланили чайки. Солнце, отраженное от воды, слепило глаза. Махмуд надел очки с зеркальными стеклами и сквозь них взирал на море, сверкая белыми зубами. Было в этом оскале что-то хищное.
На берегу Московского моря была первая остановка и совершена первая торговая сделка. Корабль работорговцев уже поджидал караван, стоя на якоре вблизи берега. Это было небольшое двухмачтовое судно типа итальянского «трабокколо» с люгерными парусами, которые сейчас были свернуты, кроме узкого кливера, поставленного между грот-мачтой и бушпритом. Синий флаг с желтыми крылатыми львами – грифонами, флаг Лигурии, трепыхался на стеньге. Флаг это, конечно, был не более чем камуфляж. Когда пираты выйдут в открытое море, они поднимут свой настоящий стяг – черный, с черепом и скрещенными костям. Древнейший символ морских разбойников.
Матросы висели на вантах, высматривая, подходивший караван. Здесь работорговцы чувствовали себя неуютно. Вдруг налетят геликоптеры шведов. Они топили, уничтожали пиратов и работорговцев без разговоров и условий.
Спугнутые появлением людей и животных чайки поднялись с кромки и, раскатисто крича, закружились над заливом. Из удлиненного юта вышел важный человек, наверное, капитан – богато одетый, в шляпе с перьями павлина, грудь защищала стальная кираса, на боку висела шпага, указывавшая на привилегированное положение ее хозяина. Сразу было видно, что перед вами испанский дворянин, гранд кастильской крови, кабальеро, кобелина, сукин сын и мерзавец. Подошед к фальшборту, он приставил к глазу подзорную трубу, желая детально разглядеть сухопутных торговцев. Отдал краткий приказ. Тотчас от парусника отделились и направились к берегу три весельные лодки с вооруженными людьми.
Караванщики из предосторожности рассредоточились, стрелки залегли за дюнами, приготовились к отражению возможной атаки. Минометный расчет со снарядами в руках застыл, готовый по команде бросить мины в жерло своего орудия.
Корабль пиратов-работорговцев предпринял ответные меры. Якорь был поднят, судно, покачиваясь на волнах, грозя острым бушпритом, развернулось и стало левым бортом к берегу. Канониры навели палубные орудия на цель – две скорострельные пушки 40-го калибра. На марсовой площадке засел пулеметчик.
В порту, конечно, провести такую сделку было бы безопаснее, но зато пришлось бы обеим сторонам платить пошлину. А так: пять минут взаимного страха, зато лишние деньги в кармане. И немалые. Как говорится: баран стоит того, чтобы с него содрали шкуру.
Лодки уткнулись носами в розовый песок. Под перекрестным прицелом переговорщики сошлись на берегу. По особой напевности языка Сахмад понял, что говорят по-итальянски. Экипаж был смешанным, итало-испанским. Торговались всегда итальянцы. Испанские сеньоры только убивали и грабили.
Сахмад еще по выходе каравана в путь отметил некоторую особенность. Среди рабов сегодня не было женщин. А ведь именно женщины являлись наиболее ценным товаром. Покупателям это тоже не понравилось. Они требовали хотя бы одну женщину: пусть не «белла», пусть не «донна», сойдет любая. Купцы сожалели, объясняя, что эмир временно запретил продавать женщин. «Уна путана!» – молили изголодавшиеся корсары. «Покупайте, что дают, – злобясь, отвечали купцы. – А – нет, так прощайте». Люди моря стали нехотя прицениваться: «Куанто косто?» Смысл вопроса был ясен без перевода: «Сколько стоит?»
Обычно торгуются часа два, оскорбляя, бросаясь с кулаками друг на друга, соседи разнимают. Но это бывает в условиях мирного базара. А когда с двух сторон взведены курки, нервы на пределе, да еще в любой миг могут прилететь незваные гости, тут уж особо не поторгуешься. Наконец сошлись в цене. Пересчитали товар и деньги. Испанское золото со сладостным звоном высыпалось в кошели купцов. Рабов погрузили на шлюпки. Скорее всего, накачав наркотиками, их будут использовать для абордажной команды.
В войсках эмиратов также используют пленных китайцев как воинов-смертников, гашишинов, поддерживавших свой воинственный азарт изрядными долями гашиша (отсюда и название). Формировали из них особые штурмовые отряды. Принимая удар на себя во время атаки, они прокладывали дорогу воинам Аллаха. А воевать приходилось много. За власть над новым миром надо было бороться...
МИР ПОСЛЕ ПОТОПА
§2
«Спасаясь от наводнений население юго-восточной части Саудовской Аравии, Арабских эмиратов, Ирака (Развалины Багдада покоились на дне Персидского моря) переселялось в Афганистан, Иран и Турцию. Мигранты из числа арабов приобрели большое влияние – религиозное, политическое, культурное. Турецкий язык сильно арабизировался. Жители нарождающейся империи говорили на причудливой тюрко-арабской языковой смеси, дробившейся в свою очередь на разные диалекты, в зависимости от той или иной территории.
Республиканский строй в Турции был упразднен под давлением радикального духовенства. Ислам вновь объявлялся государственной религией, повсюду открылись духовные школы-медресе, восстанавливались дервишеские организации, и, самое главное, шариатские суды. Ношение европейской одежды запрещалось. Заветы Кемаля Ататюрка, "отца всех турок", были забыты. Его реформы были попраны, уничтожены, сведены на нет исламской контрреволюцией.
С захватом незатопленной части Аравийского полуострова, Южного Египта, части Ливии, Алжира и Марокко, а также Кавказа и аннексией Московии у Афганистана окончательно оформилась Арабо-Турецкая империя. Вместо института президентства возрожден был султанат, а позднее и халифат. Объявлено было о новой династии Карамитов. Верховный властитель в Карамской империи назывался не императором, а султаном. А после официального провозглашения Карам-Абдулы "халифом всех мусульман", еще и халифом. Все надеялись, что не на час.
Чтобы покончить с претензиями на духовное лидерство потомков пророка – сеидов и алидов – из числа напористых мигрантов (шииты не признавали по принципиальным соображениям сакральной святости и авторитета власти халифа-суннита), Карам Абдула объявил себя Бабом, т. е. воротами, через которые вскоре явится давно ожидаемый "скрытый имам". А потом открылся правоверным в том смысле, что он и есть этот "скрытый имам". Новоявленного Махди под номером тринадцать меджлис объявил халифом всех мусульман. Таким образом, правитель Карамской империи сосредоточил в своих руках всю полноту власти – духовную (халифат, имамат) и светскую (султанат). Арабо-турецкий султанат стал называться султанатом-халифатом...»
------------------
Конец 3 главы
Продолжение следует
см. на страничке автора