Вот вам весёлый декабрь!

Женщина, мать двоих пацанов, умница, красавица и душа компании стремительно неслась, обгоняя по гололёду даже неторопливые автобусы. Что за наказание, ну надо же! Бежать сломя голову Бог знает куда, даже транспорт туда не едет! Бежать ровно полторы остановки! Такси не поймать. Стояло раннее зимнее утро, соответственно, холод был собачий, уточняем: минус тридцать три градуса Цельсия, что, строго говоря, для резко-континентального степного края было совсем не много. По радио объявили, что детям в школу не идти, и дома под бабушкиным присмотром посапывали два замечательных одинаковых носика, принадлежащие двум чудесным, абсолютно одинаковым мальчикам среднего школьного возраста.

Андрейка, важно: - Один из нас на пятнадцать минут старше! Прошу не забывать!

С сожалением закрыла она за собой тяжёлую дверь, из-за которой доносились по радио звуки красивой и нежной песни её любимой группы из далёкого города Фрязино Московской области: «Високосный год» – песня «Приносящий удачу».

Ей надо было на работу в офис, где носили строго юбочки-кофточки, и под ними должен быть капрон. Увы. Очень тосковали сейчас её коленки по привычным тёплым и уютным джинсам, которые не продувались ветром, не пропускали дождь, снег и другие атмосферные бяки, а также заботливо хранили от постороннего глаза её ноги. Сейчас же в дыру под последней пуговицей длиннополой шубы, то и дело распахивающейся на ветру, задувало то снежком, то ветерком. Юбка по капрону предательски ползла вверх, открывая покрасневшие от мороза коленочки всем мировым скорбям в лице русской метелицы. Тепло ль тебе, девица, тепло ль тебе, красная?.. Тепло, батюшка цистит…

Но ведь в офис она всё же устроилась!.. Несмотря на такую ломку привычных понятий. Ведь как оно всегда было? Джинсы – хорошо, клёш – очень хорошо, свитер с подвёрнутыми рукавами – очень-очень хорошо, особенно вон тот, рыженький, хау мач? Всего?? Заверните, пожалуйста. Что выглядело хиппово, то и приятно было вольному её сердцу. А теперь офисный костюм, и только он. Для неё это … впрочем, начали мы рассказывать совсем не для того, чтобы поведать вам о секретных мыслях из головы нашей знакомой дамочки, назовём её Наташа. Но, тем не менее, без некоторого их количества в этом повествовании нам не обойтись, ну – никак.

Путь Наташи лежал через перекрёсток, на котором сиял новёхонький светофор, а перейти его надо было дважды. Вот этим она и занята была сейчас. Переходом. Пронеслась через первый переход со стёршимися «зебрами» на асфальте за считанные секунды и встала, как вкопанная. Ждёт зелёного сигнала светофора, и думает: - Ох, Господи! Холодно-то как! А стоять-то как долго!

И тут загорается долгожданный зелёный свет, и она рвёт с места в карьер! Путь её лежит дальше через старую площадку, около магазина «Авто», где в былые времена продавали автомобили. В советское время автомобилей-то ни у кого почти и не было, это была ой какая большая редкость! Но магазин государственный под это дело всё же был. Сбоку от него зияет ещё и сейчас провал неосвещённого проезда. Растут рябины, калины и дикие яблони. Их плоды склёвывают птицы такой вот голодной зимой, а некоторые ягодки и мелкие яблочки падают на землю, на снег, и кажутся каплями застывшей крови. Словно было совершено здесь какое-то кровавое злодеяние.

Всякий раз, когда Наташа шла, ехала или бежала мимо этого места, она думала: - Вот оно, это место. Вот здесь, тогда. Это было здесь.

Поскольку это случилось довольно давно, то Наташа никогда подробно об этом не вспоминала. Собственно, вспоминать-то было нечего. Ну, встретились, ну, поговорили. И всё. А стояла во рту словно горечь от тех давних слов, которые она, девочка, услышала в свой адрес от мальчика. Хотя и так давно.


«Авторство этого мира принадлежит им!»

… В школе прозвенел последний звонок. За окном было уже совсем темно. Не было ни пионерского сбора, ни классного часа, и дети стали собираться домой. Кто обсуждал результаты контрольной, кто дрался – толстой общей тетрадью по башке! – «Да ты что, из твоего Песенника счас все страницы повылетят!» …Кто выпрашивал у симпатичного веснушчатого Саши восхитительную бумажную лягушечку: «Сделаешь мне? Ну, сделай, будь другом! Такая лягушечка, она же прыыыгает!..» Милый Саша был очень горд и обещал всем сделать таких лягушечек, а можно даже остаться после уроков и научить всех делать их! Только приносите с собой большие листы бумаги!

Наташа не сразу шла домой. Она навещала  свою больную подругу. Подруга жила несколько в стороне от её дома. Стоял декабрь. Скоро Новый год, и все ждали, что подруга, любимица класса, придёт в школу хотя бы под праздники. Наташа приносила ей снежинки, вырезанные из бумаги на манер кружев, и наклеивала у неё в комнате на окно. Подруга Светочка была отличница, но без гордыни. Могла и подсказать, и давала списать. С душой читала стихи. Училась музыке. Наташа считала, что Светочка лучше неё во сто крат. А Света хвалила её снежинки и просила – приходи ещё, завтра придёшь? Я так тебя жду! Как там наши пацаны? Расскажи! Привет им передавай!

Наташа не могла поверить, что такая девочка может её хвалить искренне. Что здесь такого – прийти, попроведать. Но упрекнуть в неискренности Свету? И тогда она терялась. В общем, сегодня она нарисовала праздничные флажки с красивыми зайчиками и белочками, и несла Светочке «на суд». Понравится ли ей, как она подобрала цвета? А то, что она рисует с тонкими чёрточками, обводя по периметру деталь каждого очередного цвета? Как в мультфильмах. Главное для Наташи – это цвета и детали. Она никак не может собраться и увидеть всё со стороны. В целом. Её восприятие лишено единства, и она страдает, очень страдает! Но не может ни сама понять это, ни сформулировать и грамотно пожаловаться, да было бы кому! Из подруг – ну, той же Светочке можно было бы.

Но Светочка больна, и не хочется её расстраивать. Сегодня они составили с ней письмо пацанам из класса – на английском языке! С иносказаниями. Приглашали их, чтобы не стеснялись, навестили Светочку: «Приходите! Я буду вам рада! Мой адрес вам скажет тот, кто передаст письмо»! То, что на русском не могли – не смели! – выдавить из себя, даже по телефону, то на английском вышло легко, словно само собой. Приходите навестить меня, я вас жду!.. Не придут ведь, а может, и придут. Сердце замирало – среди приглашаемых Светочкой был ОН, который нравился Наташке очень сильно, Маленький принц с бархатными карими глазами. Завтра положит она им на парту этот конвертик. Вдруг придут?.. Всё-таки, у Светы со здоровьем очень серьёзно, чуть не дошло дело до операции. Но обошлось. Как Наташка переживала, когда над Светочкой завис нож хирурга! Кого просить, чтобы не резали мою подружку! Обошлось, пронесло. Бабушка тогда сказала: «Слава Богу». Но Наташка была пионерка, и про Бога ничего не ведала.

Спускаясь с пятого этажа, Наташа думала: «Поеду на автобусе. Проеду одну остановку. А там чуть-чуть пройти, и – дома. Бабушка подогреет ужин, или – нет, не буду есть. Мы у Светочки ели такие вкусные бутерброды, у неё был деревенский хлеб из пекарни, им кто-то привозил хлеб, какого в городе не бывало! Душистый, упругий, он не крошился, как обычный городской «кирпич», а нажмёшь вот так двумя пальцами на кусочек – и он снова выпрямится, и ни следа! Кто-то из взрослых сказал такое слово: «В этом хлебе много клейковины, поэтому он такой вкусный». И вот на этот дивный хлеб, щедро помазанный сливочным маслом, Светина баба Аня положила им по толстому куску сыра. Восхитительно… Запивали чаем, ели из фарфоровых розеток варенье, смородину с сахаром. После этого долго есть не захочется. Ну, посмотрим, что моя баба Шура мне даст, скажет, как всегда: «Аппетит приходит во время еды!»...

Автобус номер 1 подошёл сразу, это был длинный Икарус. Наташа встала на площадку в середине, которая была между двумя салонами и вертелась на поворотах. Ехать было одну остановку. Поворотов никаких не предвиделось. Ах, как жалко! Они все в классе завидовали тем ученикам, которые ехали в школу на десятке, Ларисе, Косте и Олегу, ведь там по дороге было несколько поворотов, и, когда стоишь на этой крутящейся серединке, можно ощутить всю прелесть сего действа, как на карусели! Все-то поворачиваются, а ты стоишь на месте. Во! Не как все!

Довольная, стояла она и думала, невольно вдруг нахмурясь, и смутясь этой перемене своего настроения, что увидит ещё вечером свою подружку-соседку Машу, которая жила в этом же подъезде. Надо её увидеть. Маша была заводилой во всех дворовых делах, а  училась в другой школе, в соседнем дворе. Что их объединяло – у неё тоже были друзья по переписке из Югославии. Они выносили письма и читали вслух друг другу. Но буквально вчера они встретились и обсудили одну новость. Правду говоря, Наташка и сама не знала, как к этому относиться. В общем, всё по порядку. Этим летом познакомилась она с Машкиным одноклассником.

Машка:
- Да он не с нашего класса! Он – в параллельном!
Наташка:
- «Из нашего класса» надо говорить! Учится «в нашем классе», значит – он «из нашего класса». В самом деле! Он же не «на вашем классе», чтобы быть «с вашего класса».
А Машка ей снова:
- Ну, вот! Говорю, говорю тебе – он-то с параллельного! А не с нашего.

Этот Машкин одноклассник был влюблён в Олечку из семьи верующих, живших по соседству. Олечка была совершенным ангелом, красивая, у неё были длинные вьющиеся волосы, по характеру справедливая, добрая, и все любили её. Он же по-особому трогательно относился к ней, шёл после уроков за нею до дома, и просил её фотографию как у неё, так и у девочек из класса. Олечка же взаимности к нему не проявляла. В самом-то деле! Троечник, водится с хулиганами, - нет, это был совсем не тот человек, в которого она могла бы влюбиться! Ну, а фото – любое, если кто помнит, в те времена было редкостью. Правда, восьмиклассники уже фотографировались на комсомольский билет. Что касается Олечки, то она не вступала в комсомол по настоянию семьи. Так что выпросить её фото у кого-то было нереально: его просто не существовало.

Возможно, лишь Наташка и имела надежду помочь симпатичному Андрюше. Кареглазый, с красивой улыбкой, прозванный в классе «Мурзилкой», он теперь так страдал, и это было романтично и приводило её в трепет. Ведь и она сама была влюблена, и тоже не могла достать фото своего боготворимого «золотца»! До комсомольского возраста им оставался ещё год… Поэтому переживания юного влюблённого были ей знакомы и понятны. Андрюша просил Олино фото у всех девочек в классе, но никто не дал, защищали подругу! «Она тебя не любит, ты ей не нравишься! Сам у неё спроси!» Тогда он пришёл во двор, где жила Олечка, подошёл к первой попавшейся незнакомой девочке, улыбнулся и спросил:
- Как тебя зовут?
- Наташа.
- А меня Андрей.

В двух словах молодой человек изложил суть своей просьбы. Она тут же пообещала попросить своего кузена сфотографировать их вдвоём с Олей и напечатать фото. Андрей переспросил – кто-кто он, этот ку-зен? – А, двоюродный брат, работает в салоне на Ленина. Собственно, он уже их фоткал на общее фото, любительское, где Машка, Наташка и Олечка с сестрёнкой сидели на лавочке и смеялись. Но ему некогда было печатать. Обещание Натальи подогревало