- Александр Сергеевич, что за ужасы вы говорите! - с неподдельным испугом сказала Даша.
- И в самом деле, Саша, вы нам рассказали прямо готическую историю .
- Хорошо, а что вы скажите на это? - сказал я, вытаскивая советский паспорт из внутреннего кармана пиджака.
- Позвольте.
- Пожалуйста, возьмите, - ответил я Петру Андреевичу и протянул свой паспорт.
- Так, хорошая кожаная обложка. Только в ней ничего нет.
- Как нет?
- Вот так. У вас есть еще, Саша, аргументы в пользу вашего футуристического существования?
- Вероятно, я оставил его дома. Хорошо, ваша взяла. Но у меня есть еще отложенный, заочный аргумент. Подождем до 17 числа сего года.
- Хорошо, Саша, договорились, мы к этому разговору вернемся 17 декабря. Вы, оказывается, еще больший фантазер, чем моя Даша.
- Ну, папа.
- Что папа? Осталось только мне заняться сказками для взрослых.
- Только, Петр Андреевич и Дарья Петровна, у меня будет к вам одна просьба: никому не говорите о том, что я вам сказал. Если Распутина убьют, то мы может оказаться соучастниками этого убийства. Ведь откуда мы могли это знать заранее? Только если состоим сами в заговоре. В существование вестника из будущего жандармы и полицейские ищейки явно не поверят. Хорошо?
- Хорошо. Ты согласна, Даша?
- Уговорили.
- Ладно, молодежь, мне с вами очень интересно. Но меня ждут студенты и кафедра в университете. А вы пока Саша, пожалуйста, как следует отдохните. Это необходимо для вашего здоровья и для спокойствия моей дочери.
- Конечно, Петр Андреевич. Всенепременно.
- Вот и отлично.
На этом мы закончили обсуждение не только опасной, но и щекотливой темы, которая явно была не ко времени, так что я стал сожалеть о допущенной с моей стороны неосторожной откровенности.
Но как ни странно, то, что я сообщил, не отдалило меня от Даши, а, наоборот, еще больше сблизило.
ПРИВЫКАНИЕ К ПРЕВРАТНОМУ ВРЕМЕНИ
Прошло несколько дней. Дарья Петровна разодела меня в модном магазине с ног до головы в приличный костюм темного цвета, в серое пальто, черные теплые туфли и мягкую фетровую шляпу фирмы «Борсалино», а Петр Андреевич мне выдал 100 рублей на поиски моих родственников из рода Виноградовых в Москве. Я согласился принять от них денежную помощь только на условиях незамедлительного возвращения потраченных на меня денег в ближайшее время, когда ко мне вернется память. Я решил повременить с поисками мнимых родственников и не искушать судьбу, чтобы не попасться на глаза жандармам, которые не могли не заинтересоваться с подачи бдительных граждан особой, задающей странные вопросы о других гражданах, не имея паспорта в кармане, и не задержать меня для установления личности.
Что же я делал? За истекшее время я вспомнил, где находится клад, свидетелем обнаружением коего я стал случайно, еще в бытность мою студентом. Проблема заключалась в том, как мне проникнуть в дом, в котором он находился. С этим вопросом я быстро разобрался, ибо мне нечего было терять. В одном из трактиров под названием «Три богатыря» на Чистопрудном бульваре у Почтамта я познакомился с одной «темной личностью», которой предложил пойти на «верное дело». Эта личность была небезызвестным «конторщиком» по кличке «Графин». На него я вышел через трактирного полового Сидора, который за умеренную плату нашел мне этого вора с «аристократическими» замашками. Сидор аттестовал его в качестве «честного вора», работающего в одиночку, и указал оттопыренным мизинцем на сидящего в котелке господина с черными чаплиновскими усиками за столом со штофом водки и тарелкой с соленым огурцом. Подойдя к Графину, я показал на полового и сказал, что он мне его порекомендовал в качестве помощника в стоящем деле за 50 целковых серебром. С моих слов нужно было вскрыть в одной конторе дверь для того, чтобы я выкрал из закрытого архива нужные финансовые документы. Графин, немного помявшись, согласился. Я пообещал ему, что он сгодится мне для еще более важного денежного дела, но только потом, после успеха первого дела. При Графине был воровской инструмент, и мы сразу же направились в дом с кладом, в котором, как я предварительно узнал, располагалась контора по коммерческим делам.
Дело было днем. Контора находилась на Большой Никитской улице. На нее мы попали, исколесив половину Москвы на извозчике. Графин предложил сначала осмотреться, чтобы ненароком не попасться. Но в конторе была масса присутственного люда, и никто не обращал ни на кого внимания, будучи занят своим хлопотным делом. Интересующая нас комната находилась на верхнем, втором этаже в закутке, где не было народа. Мы решили тут же, не мешкая, взяться за дело. Графин вскрыл отмычкой запертую дверь и «встал на стреме», изображая из себя зеваку, а я проник внутрь помещения, закрыв за собой дверь на крючок. В случае тревоги Графин должен был подать условный знак напевом из популярного в то время романса «Нищая».
Когда я оказался в искомой комнате, то осмотревшись, подошел к подоконнику и поддев его короткой фомкой, данной мне Графином, вытащил его на себя. Под ним в углублении находился небольшой, потемневший от времени металлический ящик. Я его открыл и взял из него не все содержимое, а только часть, помня о том, что я не могу кардинально менять будущее, и обязан оставить что-то для того, что должно случиться через полвека. Иначе я могу изменить ход времени так, что в нем не будет места для меня, и я исчезну. Я взял только половину драгоценных камней, объемом в несколько каратов, спрятанных в черном мешочке, да пригоршню золотых монет вместе с дорогими колье, кольцами и сережками. Все это я спрятал в своем саквояже, который взял с собой на дело. Поставив все на свое место и заметя за собой следы, я вышел из помещения. Графин быстро закрыл отмычкой дверь на замок, я передал ему фомку и мы немедленно удалились из конторы, никому не попавшись на глаза. На улице я рассчитался с Графином и договорился с ним встретиться на следующий день уже в другом трактире для того, чтобы через него уже за большую плату сойтись с изготовлением фальшивых паспортов. После я взял на углу извозчика и удалился восвояси. На Арбате я предусмотрительно взял другого извозчика, чтобы не попасть впросак, - вдруг за мной кто-то следит, например, сам Графин. Мне было не с руки, чтобы кто-нибудь знал, где я остановился, чтобы не подставлять ни в чем не повинных людей.
На следующий день я встретился с Графином на Крымском валу, и мы пошли на соседнюю улицу, на которой проживал изготовитель фальшивых документов. Маклера звали «Вальтер». Я столковался с ним на 200 рублях золотом за то, что он срочно изготовит паспортную книжку на мое имя, которую, как он заверил меня, не отличишь от настоящей паспортной книжки. Что писать в такой книжке я сообщил ему, полагаясь на сведения, данные мне Петром о фамилии, имени и отчестве, месте рождения и проживания, звании, вероисповедании и пр. Дав маклеру задаток, я вышел из его дома. На улице я не нашел Графина. Впрочем, мне он был уже не нужен. Но, на всякий случай, я повторил свои попытки «замести следы», прежде чем вернуться домой в квартиру моих друзей.
Сегодня, 17 декабря 1916 г., Петр Андреевич и Дарья Петровна должны были удостовериться в том, что я оказался прав относительно случившегося с Григорием Распутиным. Для этого я на Арбате взял свежую газету «Петербургский листок», в которой прочитал сенсационную новость о подлом убийстве старца. С этим листком я и пришел к Дарье Петровне. Петр Андреевич все еще был на службе. Когда Даша сама прочитала заметку о гибели Распутина, она с испугом посмотрела на меня так, словно обнаружила в газете ядовитую змею. Я стал ее успокаивать.
- Дарья Петровна, да вы не переживайте так. Поставьте себя на мое место. Я должен еще больше волноваться на свой счет. Мне еще хуже. Что мне, человеку без прошлого и, пардон, замечу, без паспорта, теперь делать?
- Александр Сергеевич, у меня в голове не укладывается то, что вы сказали о себе. Как это может быть? Теперь я понимаю вас и прошу вас извинить меня за мою недоверчивость.
Когда Петр Андреевич пришел со службы, он первым делом сообщил мне, что в курсе того, что случилось с Распутиным: в университете только и говорили об убийстве Распутина, строя невероятные гипотезы о виновниках его смерти.
- Как нам теперь вас, Саша, натурализовать?
- Я уже работаю над этим вопросом. Не сегодня-завтра у меня будет на руках фальшивый паспорт.
- Но это опасно, - жить по поддельному документу.
- А что делать, Петр Андреевич, не сообщать же в полицию, что я прибыл из будущего и мне нужен настоящий паспорт. Меня точно упекут в психушку.
- Да, Саша, я вас понимаю. Но поверить в то, что вы из будущего, никак не могу. Я вам верю, но нахожу ваше объяснение невероятным.
- Я тоже. Но что делать? Приходится принимать реальность такой, какая она есть.
- И все же, Саша, опрометчиво обращаться за помощью к уголовникам.
- Я нашел наиболее простой способ решить мою проблему. Можно было еще обратиться к революционерам. Но это сделать никогда не поздно.
- И что вы, Саша, теперь будите делать?
- То, Петр Андреевич, что я вам на днях сказал. Нужно нам на время покинуть Россию, пока здесь не разразилась революция. Потом будет поздно.
- Но на это нужны средства.
- У меня они есть.
И я рассказал Петру Андреевичу и Даше о том, что разыскал клад, промолчав про то, как он мне достался. Петр Андреевич предположил, что если даже я и прав относительно революции, то не стоит «пороть горячку».
- На Новый Год и Рождество никто не будет устраивать революцию в религиозной стране. К тому же по вашим словам она случится аж в конце феврале следующего года. Так что торопиться не надо, надо пожить в свое удовольствие на родной земле, хотя бы на праздники. Это касается, прежде всего, вас, молодежи. Да и меня тоже. Так что ходите в оперу, в театр, наконец, в синематограф. Опять же Даше надо вспомнить о том, что она вольная слушательница университета.
Прошло несколько дней и у меня уже была на руках фальшивая паспортная книжка, которую нельзя было отличить от настоящей. Поэтому я без опаски стал ходить с Дашей в оперу, в «Малый театр», на вернисажи и, разумеется, в кино на «немые фильмы», которыми прежде, в советское время, пренебрегал. Совместная жизнь с Дашей под одной крышей способствовала укреплению наших обоюдных чувств. Мы перешли на «ты» в личных разговорах.
Накануне Нового Года по новому стилю мы вместе с Дашей посетили несколько лекций в императорском университете. Мне было забавно второй раз посещать занятия в моем университете уже в качестве постороннего лица задолго до того, как я в него поступил в советское время. Вскоре я посетил и занятие Петра Андреевича, посвященное теории познания картезианцев-окказионалистов. Кстати, фамилия у моих новых знакомых была именитая: они были из старинного дворянского рода Боратынских, вышедших из польской шляхты. Мудрый поэт пушкинской поры Евгений Боратынский приходился им дальним родственником.
К