похотливо говорил он, - сейчас я тебя жарить буду!» И жарил её с неуёмной страстью. Это было его политическое кредо.
- Итак - о политике! - предупредил меня снежный человечище Валера, едва я примостился возле углей:
- В своём доверительном и политическом слове я хочу рассказать тебе о сексе и обратиться с просьбой. Так вот, секса с женой у меня уже нет двадцать лет. А просьба такая: забудь всё, что я тебе сказал!
И - это правда! Куня-Ваня никогда не был женат. Табунами гонял коней по деревням, избы поджигал в особо извращённой форме - сельские бабы ни в какую не хотели эрогировать на дешёвую заманиху Валеры. Он даже фамилию и паспорт поменял, ради того, чтобы повысить свой имидж. Но йети замуровался в нём прочно. Одна половина души Валеры хотела кунилингуса, другая жаждала, чтобы баба вскрикнула в порыве одичалой страсти: «Не жалей меня, Валера!» И, вот тогда... Он был маэстро правой руки. А, как известно, все бабы - это лишь жалкое подобие её. Но это было лишь половиной его беды.
Отдавать Анх Валера не хотел. Жеманился и торговался. Время на торги у меня было крайне ограничено. Через полчаса я должен был вернуть голову в скафандр и всплыть на обозрение сельской публике.
- Ты знал, что я не достоин пить воду из тазика, в котором жена ноги помыла? - спросил я напрямую у Валеры.
- Догадывался, - ответствовал снежный человек Валера по прозвищу Куня-Ваня йети-твою биг фут: - Вы же друг друга стоите.
- Так вот, я достоин гораздо большего, чем пить воду из тазика! Она пошла на уступки и позволила, чтобы я делал ей педикюр, без фут-фетиша, конечно. А педикюрный набор царицы Хотшепсут хранится в ящиках восемнадцатой династии. Вскрыть ящики без ключа не представляется возможным. Короче, верни мне мой Анх, и я тебе прощу то, что ты насылаешь на меня апокалиптические сны. Всего другого, разумеется, не прощу!
Уловку и досужий вымысел в моих словах Валера распознал сразу, не разгоняя на центрифуге мозг до перегрузок в четыре раза превышающую норму ЖЛПНЗД, - женская логика, превалирующая над здравым смыслом.
Меня братья заранее предупредили, что Куне-Ване сахарный диабет ноги доедает , и он теперь мыслит категориями заместителя министра областного министерства строительства и архитектуры, которого должны уволить за то, что обнаружили близкого родственника, работавшего в недрах того же министерства, и поэтому ему отпускают только тридцать дней на то, чтобы украденного им за столь короткий промежуток времени хватило на содержание в полном обеспечении детей, внуков и праправнуков - задача сложная, но выполнимая, пока ему подыскивают другую синекуру.
Южный говорок Куни-Вани с мягкой или талой фонемой Гэ чётко указывал на храницы его обитания - от Рязанской области и до польско-турецкохо рехиона.
Моя жена избавлялась от плавной Гэ три месяца. С какой целью она это делала, мне было не совсем понятно. Ленин тоже не все буквы правильно выговаривал, но это ему не помешало навести шороху в стране.
Признаюсь, что и я не гнушался смягчённой Гэ. В селе было так много Гэ, что не воспользоваться возможностью и прополоскать себе рот этой очищающей фонемой было бы большим грехом.
- Ты для чехо всё хавно скупил в продмахе? - удивлялся тесть моим вкусам, когда я смёл с полок магазина все банки с соусом «Социбели» грузинского консервного завода, и сигареты «Merit” американской сигаретной фабрики «Филип Моррис».
Конечно, я мог обьяснить тестю, что имею слабость ко вкусностям, но я не мог понять, как в этой чернозёмной глуши появился дефицит, за которым гонялось две трети цивилизованного мира? Я любил натуральные продукты, любил курить настоящие сигареты, а не вонючие палочки, в которые не докладывали салями и коньяк, и любил англо-американский симфо и арт-рок, вопреки требованиям министерства культуры любить советскую эстраду и оперу для камерного пения. Вот, такой махровый антагонист и диссидент.
Когда я отдавал ключ Валере на ответ.хранение, он ещё не был алкоголиком и не всё принимал близко к сердцу, только выборочно - то, что было выгодно и дивидендно. Но в 86-м году приплыло облако из Чернобыля - прямо с четвёртого блока атомной электростанции - и опало на несчастную голову снежного человечища. Надо было срочно выводить из организма стронций и прочую заразу, прилепившуюся к ДНК тяжёлыми металлами. Валера запил по-взрослому, ввергаясь всем своим телом в беспробудное пьянство .
Жертва Валеры не была оценена по достоинству комиссией по контролю за самопожертвованием. Хотели вменить ему что-нибудь, но он не захотел, предложили осудить на общем собрании, но он отказался в категоричной форме, стращая комиссию тем, что уйдёт через свой портал на хрен в другое измерение и поминай его как звали. Но комиссия была заинтригована его заявлением, что волосы на голове, лице, груди и некоторых других местах во время пьянства растут значительнее быстрее, чем при соблюдении трезвого образа жизни, которого ему явно не хватало. Вообще-то, Валера согласен был придерживаться мудрости американского солдата, отмеченного в уставе для женщин, которая гласила: «Если тебя преследуют в попытке изнасиловать, то лучше всего - расслабиться и получить удовольствие!» , но делал это он без энтузиазма. Ему мешала исполнять устав задумчивость. Повторюсь: как говорил мой тесть: «Думающий боец не боеспособен!»
Когда я был Прудовиком, мне дополнительно вменялась в обязанность дегустация ухи, рыбы во всех жареных и печёных видах, а также прочих водных гадов и сволочей как то: трепангов, морских ушек, речных ежей и каракатиц, крокощук, камышеввх осьминогов, камаринских лягушек ... Всего 350 наименований из 670 видов живности, обитавших в пруду. Больше всего мне нравилось жарить русалок.
Однажды за кумышкой, выкуренной Валерой из розовой местной агавы и Тамбовской картофельной ботвы, - под закусь была толчковая нога кенгуру из загона местного фермера, заквашенная в макмырном соусе «Воломон» - я невежливо спросил снежного бигфута: - Как тебе, Валера, живётся-можется в параллельном мире?
Он традиционно ответил:
- Живётся хорошо, можется плохо». «Так, выходит, плохо?» «Выходит хорошо, заходит плохо!» и добавил: - В каком из 34 параллельных миров?
- В лучшем!
- То есть - у вас? - поразил меня своим сравнительным анализом Валера.
- Обоснуй! - потребовал я.
- Обоснуй, не обоснуй, всё равно получишь... - мгновенно отреагировали тогда братья Прошка и Ерошка: - От перемены мест событий, жизнь не меняется.
Валера ввёл уточнение, задумчиво почесав грудь Прошки:
- У вас больше дураков, которые умело притворяются умными. Одному дураку значительно проще убедить толпу дураков в чём угодно, лишь назвав их умными, чем толпе умных убедить одного дурака в том, что он нисколько не умнее их. Даже обычный юродивый здесь легко может стать Богом, прочитав толпе нагорную проповедь...
Ерошка постучал себе по запястью, намекнув Куне-Ване, что время истекло, и снежный человечище, протянув мне Анх, грустно заметил:
- Не гостеприимно как-то всё получилось. Даже не присели, рыбки не съели. А по закону пятого измерения надо было сперва накормить гостя, а уж потом лишать его покоя.
За пару минут мы с братьями пронырнули к хранилищу, я извлёк из сундука Рамы перстень - инвентарный номер 302/71 - и так же лихо, в сопровождении ластоногих сирен доплыл до водолазного костюма. У заводи меня уже никто не караулил. На трансформацию и впихивание меня под водолазный колокол оставалось минуты три. Этот зазор времени мне был подарен на то, чтобы я придумал и детально объяснил жене свой подарок.
Последнее время я стал замечать, что когда я врал ей в лицо, она шлепала губами, молча в точности копируя каждое моё слово. Ей думалось, что так легче отделить зёрна истины от плевел лжи. Но основные сложности её просеивания заключались в никчемных результатах - я давно потерял представление о том, как хотя бы приблизительно должны выглядеть эти самые зёрна.
Однажды, ещё до официального брака, когда она верила в безоговорочную победу социализма над окружающей средой, я купил в магазине пачку индийских сигарет Крест, а перед будущей женой похвастался, что раздобыл чисто американскую, антисоветскую вкусняшку.
С ней случилась истерика с обмороком и пятичасовое завывание члена КПСС - то есть тот отрезок времени, в котором я пытался невразумительно убедить её, что полностью не являюсь предателем Родины, дисидентом, отщепенцем, продажным недоумком и просто негодяем, и во мне ещё можно было обнаружить что-то человеческое. Пачку сигарет из дружественной Индии пришлось выкинуть в форточку, но невесту это мало успокоило. Перевоспитывать и подгонять меня под стандарт молодого строителя коммунизма ей было крайне не легко.
Перстень с инвентарным номером 302/71 значился главным оберегом первой касты нулевой династии аров допотопного периода. Во вращающуюся голову перстня были встроены по обе стороны два камня - изумруд, величиной с июньского жука и фиолетово-антрацитный сапфир такого же размера. Частое использование перстня в качестве подвески оставило едва заметный след на сухариках, раскатанных из метеоритного золота и пыли, когда-то экранировавшей планету Нибиру. С тыльной стороны окружности выдавлен иероглиф, в его трифтонге скрыто истинное имя Бога. (Как известно: кто знал истинное имя - и не только Бога, но всего сущего - тот имел над ним власть)...
В общих чертах происхождение перстня и его многовековая история мне были известны. Но пересказывать её не хочется, потому что кто-то возмутиться и крикнет: - Так не бывает!
И я буду вынужден сказать:
- В жизни много чего не бывает. И с этим нам приходится мириться.
Пять раз я дёрнул трос, сигнализируя об экстренном всплытии, и меня неохотно стали подтягивать к берегу, будто ждали, что я передумаю и останусь в пруду навсегда.
- Ну, и что там? - отвинтив колокол, спросил с нетерпением меня Дядя Балдей.
- Гарлуши там нет! - достойно вопросу ответил я: - По утопленникам сегодня будет явный недобор.
- Даже в сетке ничего не приволок! - разочаровался во мне Петяня, вытряхивая из водолазной авоськи деликатесные лопухи прудовой капусты.
- Твоя пожарная машина не захотела помещаться в сетку, - глаза мне открывать не хотелось.
Глубокий антагонизм состоит в том, что мы приучены думать на матерном языке, а пытаемся говорить на интеллигентном русском. Это сильно мешает нормальному общению людей на общих родительских собраниях и отчетно-выборных конференциях.
Петяня мгновенно составил в уме ответную претензию общим объёмом в восемь страниц машинописного текста, но суровое воспитание, не допускавшее в общественных местах часто вываливаться за языковые нормы языка, позволило ему только промычать, выпростать несколько нечленораздельных звуков и украсить их междометиями, сформировав из всего неопределённый глагол из девяти согласных букв - шести начальных и двух конечных, а между ними - одной гласной.
- Взбзднуть! - отчаянно выдохнул он, имея ввиду, что бздеть бесправно здесь никто не может, и Петяню просто так -за пуп царапать - ни в чём не уличишь.
Тогда я по памяти назвал гос. номер пожарной машины.
- Хых! - неологизмом открестился Петяня в том смысле, что госномер в пруду может
