ним, демонстративно отмалчивались.
Недовольство их своим положением уже не замыкалось в стенах квартиры.
- Когда эта старая карга развяжет нам руки! – выразил свои чувства Федор Михайлович как-то при разговоре с приятелем.
Говорили они один на один, доверительно, и все же эти слова достигли Ольги Семеновны, и она, насмотревшись по телевизору передачи о посягательствах на одиноких владельцев квартир, стала всерьез опасаться соседей.
А тут вдруг она заболела: острое расстройство желудка, ознобы, высокая температура. Врач скорой помощи, вызванной ею по телефону, заподозрил пищевое отравление и предложил немедленную госпитализацию.
-. Видимо, скушали что-то несвежее, - сказала и палатная врач. – Сейчас осторожнее надобно быть, приобретая продукты. А от готовых изделий: пирожки там и прочее, вовсе следует воздержаться.
Ольга Семеновна поразмыслила над словами врача и вспомнила, что накануне болезни она была приглашена к Кукурузовым и пила у них чай с клубничным вареньем. Никакого особого повода для ее приглашения к ним не было, и Ольга Семеновна посчитала его признаком восстановления добрых отношений. Теперь это выглядело в ее глазах по-другому. «Может, подмешали мне в чай что-нибудь? – возникло у нее тревожное подозрение».
И оно полностью овладело старушкой. Елизавету Петровну, навестившую её в больнице, она встретила с вежливой неприязнью. К фруктам, которые та принесла, почти не притронулась: раздала больным в палате и санитарке, и наблюдала украдкой: не случится ли чего-нибудь с ними.
Подходил к концу второй год со дня подписания договора купли-продажи квартиры. Права Кукурузовых на нее оставались, практически, фикцией, а обязанности их были реальными. О них Кукурузовы, в пылу недовольства, как-то забыли, и забывчивость эта обернулась для них наихудшей своей стороной.
Однажды, под вечер, Федор Михайлович услышал чье-то топтание на лестничной клетке и отворил свою дверь. На площадке стоял тот же риелтор и также названивал в квартиру соседки.
- И к кому это вы? – задал Кукурузов все тот же вопрос, и услышал все тот же ответ:
- К хозяйке. Обещала быть дома, а – нет.
- Здесь хозяин другой, - назидательно сказал Кукурузов. – Можете мне сообщить, что у вас по квартире: теперь хозяин – мой сын.
- Не совсем это так, - поправил риелтор и ухмыльнулся ехидно. – Завтра подаем иск о признании договора купли-продажи данной квартиры ничтожным. И иск, уверяю вас, будет полностью удовлетворен. Имеются все для того основания.
Случись сейчас что-то неимоверное, пусть даже землетрясение в десять баллов по десятибалльной шкале сейсмолога Рихтера, оно ошеломило бы Кукурузова меньше, чем это ехидное сообщение. Он под насмешливым взглядом квартирного маклера вдруг пошатнулся, стал, как рыба на суше, хватать лихорадочно воздух, с трудом прикрыл свою дверь и, опустившись на скамейку в прихожей, долго очумело покачивал головой.
Ночью ему вызвали скорую помощь.
Пословица, со ссылки на которую начат рассказ, содержит в себе порицание тех, кто ищет выгоду с минимальными тратами, и часто за счет ущемления интересов других. Таких сейчас много, и они, как клопы, плодятся быстрыми темпами, но Кукурузовы не такие: они не покушались ни на чьи интересы. И все же пословица для них подходяща - налицо все ее атрибуты: соблазн, мышеловка и жертва. Только сыром ее – получается так – Кукурузовы заправили сами.
2020 г.
