Урок практической педагогики

             
               
                (ИЗ СЕРИИ:  "НЕВЫДУМАННЫЕ ИСТОРИИ")


                Процесс обучения  профессиональным дисциплинам  в нынешних профессиональных технических учебных заведениях становится мучительно сложным.  Действительно, читать лекцию или  рассказывать студентам  о тайнах профессии, которую они для себя выбрали,  и основам  которой  они сейчас с помощью меня учатся,  но  по которой они никогда не будут работать, страшно трудно.  Трудно и для меня, и для них самих.
                Они прекрасно знают, что профессия техника технолога, которой они обучаются в этом колледже,  им не нужна. Не нужна потому,  что по этой профессии им никогда не устроиться на работу. А не устроятся потому, что такой работы в стране уже нет. А нет потому, что заводы в сегодняшней России почти все остановлены за ненадобностью. Поэтому им нужен лишь диплом, корочки.  Да и то лишь потому, что на наличии диплома настаивают родители.  Они, эти родители,  все еще живут Совковыми представлениями о жизни и им всерьез кажется, что их отпрыски без диплома ничего себе в жизни представлять не смогут.
                И они также знают, что их «куценькие» школьные знания по физике, химии, математике  не позволят им понять хоть что-то из того материала, который им преподносят преподаватели по техническим профессиональным дисциплинам.  Читай, не читай, но все равно ничего не поймешь в этих учебниках. И даже если запишешь лекцию преподавателя, все равно ничего не понятно. Для тебя это все -  обыкновеннейшая галиматья. Ведь половина из сидящих рядом твоих товарищей даже таблицу умножения не знают, а здесь формулы высшей математики!
                Но они уже прекрасно усвоили самую главную суть нынешних учебных процессов  -  это посещение учебных занятий. Если же ты не посещаешь  какие-либо занятия, то у преподавателя появляется реальный шанс не поставить тебе оценку за семестр. А если нет семестровой оценки по какому либо предмету, то это и скандалы дома, и куча других каких-нибудь неприятностей в  твоей  молодой студенческой жизни.  А если ты посещаешь занятия, то в любом случае оценка «удовлетворительно» у тебя будет.  Как бы ни сопротивлялся  проклятый «препод», но руководство колледжа заставит  его  поставить  студенту вожделенное «удовлетворительно».
                Поставит потому , что отчислять студентов по каким-либо причинам руководство  учебного заведения не имеет права. Сколько поступило на первый курс, столько колледж и должен выпустить. В противном случае Министерство снижает финансирование этого учебного заведения. А как же тогда  налоги за недвижимость  платить,  как за свет, за ЖКХ платить,  как зарплату преподавательскому и административно хозяйственному персоналу  платить, и еще  за многие и многие другие жизненно важные услуги, без которых колледж просто не сможет существовать.
                Все эти проблемы нынешних учебных заведений студенты знают не хуже преподавателей и потому ведут себя на занятиях соответствующим образом. Они прекрасно усвоили, что им надо лишь  «отпосещать» положенные учебные часы в каждом учебном году. Лекции они  не пишут, учебники они не читают, экзамены или зачеты они не сдают, лабораторные работы не проводят. Но они прекрасно знают, что оценки им поставят и так. И  даже  за  самое «безобраное» их поведение в стенах колледжа  им тоже ничего не будет.
                А если все так, то зачем тогда учиться? Абсолютно незачем!  А дипломы «преподы»  потом дадут сами. И дадут уже полностью готовыми. Да еще «поднатаскают» перед защитой.  Ведь за защиту дипломов  с  «преподов» спрашивают еще сильнее, чем с самих студентов! И вот с таким психологическим настроением преподаватели ходят на занятия к своим студентам. Как на каторгу! Тоска жутчайшая!
                И вот  однажды  во время своего такого преподавания в одном техническом колледже,  я вхожу  после большого перерыва в аудиторию технических дисциплин, где уже сидит одна  группа ТМ или « технология машиностроения» третьего курса. Самый «сволочной» курс. Студенты уже вошли во вкус нынешнего учебного процесса. Знают все его плюсы и минусы и прекрасно владеют ситуацией. На занятиях чаще всего они через мобильники и планшетники занимаются  своими личными делами, а я, преподаватель, читаю им лекции. Читаю и чувствую себя идиотом из идиотов. Потому что никто меня не слушает. Я пробовал заставлять их самих читать  по главам учебники. Так они их читают лишь  по слогам. Текст слишком трудный для них. Слушать все это спокойно невозможно!
                Я вошел в аудиторию и  поздоровался  со студентами.  Меньшая часть студентов встала, а большая часть осталась сидеть, как ни в чем не бывало. Я положил на стол свою папку с бумагами, повернулся к студентам и полушутливо, полусерьезно сказал:
                -- А ну-ка давайте отрывайте свои задницы от стульев, а не то геморрой себе заработаете от  такого непосильного своего сидения.
                Сидящие студенты, демонстративно кряхтя и охая,  поднялись со стульев. Поднялись все, кроме одного, сидящего  за последним столом  в крайнем правом ряду аудитории.
            Это  был длинный, крепкий физически парень, с выбритой наголо головой, с  проколотой нижней  губой и громадной серьгой в ухе. Он был сыном каких-то местный рыночных торговцев, вел себя на занятиях всегда безобразнейшим образом, обзывая преподавательниц  матом и буквально издеваясь над ними. Некоторые преподаватели женщины буквально плакали от его выходок  потом в  преподавательской комнате. У меня он был на третьем занятии и пока еще вел себя не слишком нагло. А вот сейчас видно решил «поигратьс»я  со мной.
            Фамилия его была Сергеев, а звать Павел.  Я его спрашиваю:
          -- Что, Павел, не получается встать? Может, помочь? Я вот только что, когда в колледж шел, одной бабушке помог  дорогу перейти. Но она уже по возрасту дряхлая!  Ты тоже дряхлый?
            Он демонстративно развалился на стуле и насмешливо глядя мне в лицо,  протянул:
          -- Да не-е-е, силенка у меня есть! Пока не жалуюсь!
        -- Ну, раз не жалуешься, тогда вставай!
        -- А мне не охота! – и он широко улыбнулся, продолжая вызывающе  глядеть на меня.
              Я понял, что начинается спектакль. И если я его проиграю, то мне в этой группе  вести занятия  будет  очень даже непросто! Да и вообще, о моем преподавательском авторитете, в колледже можно будет забыть намертво.
                Для начала я демонстративно пренебрежительно  махнул на него рукой и  намеренно насмешливо проговорил:
              -- Ну, если тебе так уж сложно встать, чтобы поприветствовать любимого преподавателя – сиди!  Что уж с тобой сделаешь! Мне, честно говоря, до лампочки, есть ты в аудитории или же тебя нет.  Будешь тогда  у меня итальянским забастовщиком.
            Он удивленно вскинул брови:
          --  Ладно, забастовщик - понятно. А почему итальянский?
            Я деланно вздохнул и театрально развел руками:
            -- Книжки, Павел, читать надо.  Книжки. Тогда ты  будешь знать, что слово «забастовка» произошло  от русского слова «баста». Это русские рабочие в конце девятнадцатого века, когда начинали борьбу за свои права со своими хозяевами, то первым делом  прекращали  работу на заводах хозяина  и выдвигали перед ним свои требования.  Когда у хозяина завод стоит и он несет убытки, то с ним проще разговаривать. Прекращая  работу, рабочие    обычно говорили:  « Все! Баста! Не работаем!».  И выходили на улицу.
                И это русское слово стало мировым словом, обозначающим один из этапов борьбы рабочих за свои права. При этом итальянцы применили новую форму остановки работы. Они выходили на работу, становились на свои рабочие места, но работать не работали до тех пор, пока хозяева не удовлетворят их требования.
                Понятно теперь? Вот ты сидишь в аудитории технических дисциплин, сидишь за своим рабочим столом, но ничего не делаешь.  Даже преподавателя не поприветствовал. Значит, ты бастуешь.  Но бастуешь уже по итальянски.  На своем рабочем месте.  Понятно? Если бы ты бастовал по русски, то ты бы просто встал и ушел из аудитории. И плакатик  с каким-нибудь лозунгом  нацепил бы себе на грудь. Что-то типа этого:
              -- Ненавижу, мол,  этого препода! Дайте мне другого!
              Он слушал меня очень внимательно. Как и остальные студенты. Боже! Какой же мизернейший уровень знаний у них об окружающем их мире. Интеллект развития почти что нулевой!  Одни  физиологические инстинкты !
                Я разрешил студентам сесть. А сам вызвал старосту группы и двух студентом и послал их в библиотеку за учебниками, чтобы дать им задание. Пусть сидят и пишут. А я тогда своими преподавательскими делами займусь. Надо будет пописать кое что.
                Принесенные учебники я велел раздать по столам, написал на доске  ряд вопросов  и сказал им, в каких  главах  можно  будет найти на них ответы. Точнее, попытаться можно будет найти. Потому что я уже  знал заранее, что попробуют выполнить задание от силу человек пять из двадцати пяти, не больше. А остальные вообще ничего не будут делать, а будут заниматься своими делами по мобильникам. Особенно популярна была среди студентов игра в карты на мобильниках.
                Я сел за свой стол и начал заниматься своими делами. И тут я услышал песню, которую в полголоса кто-то пел из студентов. Песня была какая-то молодежная в стиле «рэп». Я посмотрел и увидел, что поет ее Павел. Он лег на два  сдвинутых стула, что стояли около учебного стола, закинул за голову руки и балдел себе на здоровье. Но краем глаз следил за мной, ожидая моей реакции.
                Я встал со стола и неторопливо, внешне сверх спокойно, подошел к нему. Он лежал и смотрел на меня снизу, по прежнему напевая песню. Я поманил его пальцем:
            -- Ну-ка приподнимись немножко.
            Он сел и глянул на меня:
            -- Я вас слушаю.
              Я  показал ему рукой на входную дверь в кабинет:
            -- Вон дверь в кабинет, видишь?  Подойди, пожалуйста, к ней и закрой ее с  наружной  стороны.
            Он ухмыльнулся и  покачал головой:
            -- А я не хочу.
            -- Мало ли чего  ты не хочешь, - пожал плечами  я, - в этой аудитории командую я,  а не кто-то другой. Поэтому я тебя прошу выйти из аудитории и не мешать мне.  Учти – очень прошу!
            -- А я вот возьму и не пойду! – рассмеялся он. – И что ты мне тогда сделаешь?
              Он намеренно перешел со мной  на ты. И насмешливо смотрел на меня. Причем смотрел, сидя, но смотрел на меня еще и свысока. Я понял, что он идет на обострение. В подобных ситуациях  я обычно не портил себе настроение, а уходил сам и шел к заместителю директора по учебной части. Назад возвращался уже с ней и она сама утрясала конфликт. Так сказать, я делал доброе дело  руками своего начальника. А там уже  начиналась возня с вызовом родителей, с  чтением нотаций, с написанием объяснительных записок  и так далее и тому подобное.
            То есть начиналось то самое, что  на языке преподавательских чиновников называлось педагогическим воспитанием и чего я тереть не мог в своей преподавательский