Жизнь прожита…
Но всё ещё вначале.
А. Дементьев
Глава первая. Ревизия мечт
Жизнь прожита, вторая половина подходит к концу. Все дела переделаны, обязательства
выполнены, социальные роли исполнены. Перестал человек тянуть лямку по
необходимости или оставил любимое, но изжившее себя дело. Одна прилипла к
молодой семье и внукам, другая без устали колесит по свету, только бы не оставаться
в пустой квартире, третий рыбачит круглый год или выпиливает по дереву.
Казалось бы, самые неприкаянные те, что уставились в телевизор. Но нет, не они.
Труднее тем, у кого кипит и свербит, в том числе и там, где вы подумали. Не
может человек без дела. И это бы ничего, нашел бы работу, занятие, но ему
«просто так», чтобы убить время, не подходит. Ему интерес нужен. Начинает он
перебирать свои мечты, желания, цели. За что ни возьмись, все так или иначе
сделано, достигнуто, исполнено. Вот где невезуха! Но на то он и «делальщик» -
непременно вытрясет из себя несбывшееся. А дальше все – пошел сбывать
несбывшиеся мечты.
Думаете, про последнего придумала? Ничуть. Про себя рассказываю. Осмотрелась,
перетряхнула закрома и, таки, нашла. Была в моей жизни загородная усадьба в
сосновом бору и почти вся живность, какую возможно в хозяйстве держать, была.
Вся, да не вся, лошади не было. Это раз! Собаки всякие – разные были, а вот
алабая не было и бассета (милого, умного, печального, жутко похожего на Виталия
Соломина) тоже не было. Два и три. А еще хочу цесарок – красоток на зеленой
лужайке, и что б промеж них павлин прогуливался. Вдоль дорожек в саду лаванда,
шалфей, ромашка. И красиво, и полезно. По забору живая изгородь из жимолости,
барбариса, шиповника - все по той же
причине – красота и польза. К чертям привычный английский садик. Ну, вы уже
поняли, процесс пошел. А дальше? Нашлись земля и дом, именно там и такие, как я
задумала. И старое дело к новому прирастать начало.
Так родилась Усадьба моей последней мечты. Хотела табличку с названием повесить, но передумала, решила погодить
и слово «последней» убрать, мало ли что еще в закромах отыщется.
Первым зверем в доме должна быть кошка. Скоро появится.
Глава вторая. Конюшни снова мне
Первое впечатление обманчиво. Сразу не обращаешь внимания на мелочи, если основной
рисунок проекта из твоей головы совпал с реальностью. Место усадьбы среди
старинных построек, сохранившихся от основателей села - Статских секретарей её
Величества - и Барских садов (так местные жители называют их по сей день); совсем
близко от леса и реки, административного центра села, асфальтового шоссе.
Соседей не видно, они есть, но на «безопасном» расстоянии.
По дороге к дому прохожу мимо двухэтажной уродливой громады – дряхлый, латаный
барский дом - «графские развалины». Жилой, между прочим. В нём, говорят, живет
такая же сумасшедшая, как я. Хозяйничает. Дорога с правой стороны от участка
ведет на чью-то ферму, к коровкам и барашкам. А за забором с левой стороны
выпас, моя собственность, и пруд, вырытый прежним хозяином для домашней
водоплавающей птицы, но я пока не нашла времени до него дойти.
Думаете: «Ишь, барыня какая, времени у неё нет, участок обойти». Честно, нет. Я же
старое к новому приращиваю, не бросаю прежнее дело. Но об этом потом
как-нибудь. Дойти трудно ещё и по причине непроходимости травяных джунглей,
вымахавших гораздо выше пояса, особенно при моем малом росте. Обкосил добрый
человек подходы к дому, и то хорошо.
А в доме полезло в глаза то, что сразу не приметила, ослепнув от восторга.
Полтора года он пустовал. Последние годы жил мужчина одинокий и больной. Ясно,
запустение и грязь. Недобрым словом помянули его и меня добрые люди,
вызвавшиеся помочь чистоту навести. Пожалели на сто рядов, что подрядились.
Вот так всегда со мной, прихожу на новое место, даже на неделю, и начинаю порядок
наводить. Хоть на несколько дней это место – мой дом, в нем проходят дни моей
жизни, а я, извиняюсь, жить в дерьме не могу. Вот и вывожу.
Однажды из домика, в котором устроилась зимовать, только из кладовой вывезла грузовик
хлама. Вода с головы под душем лилась
серо-буро-малинового цвета (не игра слов, точно), руки были по локоть
зелеными - мальчик грузчик разбил трехлитровую банку «зелёнки», запасенную старыми
хозяевами на три поколения вперед. Ну, а я бросилась спасать линолеум, собирая
осколки, порезала перчатки, руки окрасились на пару недель. Нервные продавщицы
из соседних магазинчиков впечатлялись.
В другой раз в домике у горной речки, милом и славном, с верандой, укрытой
виноградными листьями, камином в просторной гостиной и уютной печью на кухне,
все-таки попала в старое ярмо. Потянулась прикрыть дверцу печи на кухне, а она
не закрывается. Оказалось, вся её утроба
набита мусором - консервными и стеклянными банками, бумагой, окурками,
картофельными очистками. В чем бедняга провинилась перед людьми? Неужели и в
своем доме они с домашним очагом так обращаются. Было чувство, будто кто-то
сходил по - большому посреди комнаты в моем доме.
После уборки из дома в Усадьбе ушел чужой и нежилой запах. Теперь сюда приедут мои
вещи, а с ними уют.
Вышла, вдохнула пряный осенний запах и зацепилась взглядом о дебри в саду. Лавровишня
нагло разрослась между сливовыми и яблоневыми деревьями, амброзия живой изгородью
закрыла подход к дому. Кусок забора, метров двадцать, не только упал, но исчез
неведомым образом.
Журавлиный крик отвлек от наблюдений бесхозного запустения. А чегой-то я загрустила? Вон,
птицы, пролетая, «не жалеют больше ни о чем», а я чем хуже. Почистим, острижем,
вскопаем. Не привыкать. Мой дом, моя земля, мои авгиевы конюшни, а своя ноша не
тянет. Прорвемся.
Пошла искать кошку.
Глава третья. «В деревню, к тетке, в глушь, в Саратов…»
В поезде не ездила несколько лет, а в плацкарте много лет не ездила. А не
получилось по-другому. Ну, думаю, не сахарная,
авось, за ночь не растаю. В Питере в вагон загрузились вполне приличные
люди. На боковушке: инвалид, не попавший на операцию, и молодящаяся дама забальзаковского возраста, сразу взявшая
шефство над инвалидом. Дивно - молчаливая пенсионерка напротив меня на нижней
полке. Пожилые супруги на соседней боковушке. Короче, ничто не предвещало. Даже
классическая проводница вела себя не очень буйно. Предупредила, мол, не пить,
не курить. Проверила по второму кругу билеты, «пособлазняла» вагонным
чайным ассортиментом, поуговаривала
сброситься на благотворительность и сгинула. Но не задалось.
Инвалид в вагоне ресторане на заначку, упрятанную от жены, принял паленую водку в качестве болеутоляющего. Не
помогло. Воротясь, он начал постанывать, покряхтывать, чем огорчил воскресшую
проводницу. Она велела ему стонать потише. Бедолага не смог держать двойной
удар, и его понесло. Пока проводница,
перекрыв широкой кормой проход, угрожала ему высадкой «на Москве», соседка, тихая
пожилая супружница вписалась лобешником в какую-то металлическую часть вагона.
Проводница бросила скандал, побежала за аптечкой. В это время, пацанчик лет
трех, не в силах сохранять неподвижность, начал забег и успел вовремя, как раз
под ноги проводницы с аптечкой.
Часов до пяти утра инвалид стонал, проводница ругалась, потерпевшая дама жаловалась
супругу.
На рассвете угомонились. Уснули все, в том числе проводница. В результате молодящаяся
дама проехала свою малую родину. Дальше по кругу – вопли, перемирия, остановки,
запах табака, перегара, пота.
Но доехала. Слава богу, вагонные страсти не влияют на ход поезда (хотя, как
знать).
Встретили друзья, доставили в лучшем виде прямо домой, в усадьбу, в мою усадьбу. А тут
воздух, хоть ложкой ешь. А поезд остался далеко, ушел к чертям собачьим.
Красота!
...
Послесловие: Продолжение есть. |
