Знакомый пилот предложил прокатить меня с ветерком на мотодельтаплане. Идея мне понравилась – чем плохо взглянуть на землю с высоты птичьего полета. Опять же, новые впечатления.
- Идет, - кивнул я и поинтересовался. – Сам аппарат собрал или помог кто?
- С чего ты взял, - удивился приятель, - что я его должен был сделать?
- Так просто, - пожал я плечами и почувствовал себя сбитым с толку - в самом деле, с чего бы такому прийти мне в голову.
- Ребята у нас на заводе, - объяснил товарищ, – собирают на продажу сверхлегкую авиацию. Вот я и помогаю ее облетывать.
Потом из разговора между прочим выяснилось, чтобы отправиться в полет, нам сначала надо добраться до летного поля в шестнадцати километрах от города и выписать пропуск для прохода на него. «Да и не факт, что это все. – подумал я, - наверняка, ждут еще какие-нибудь формальные закавыки». Предложение сразу предстало в другом свете, и у меня невольно вырвалось.
- Экие заморочки-то!
- А ты что хотел? Это же, хоть и малая, но авиация.
Однако перспектива ехать на аэродром и чувствовать себя там чужеродным телом среди снующих по каким-то своим авиационным делам людей привлекала мало, и я сказал:
- Канительно это все уж очень. Давай как-нибудь вдругорядь.
- Следующего раза может и не представиться.
В ответ я сокрушенно развел руками, а мысленно рассудил: «Значит, быть по сему».
Не знаю, что подумал о нашем разговоре пилот, но я, когда на досуге вспомнил эту беседу, пришел к выводу, что у меня случился самый что ни на есть настоящий флешбэк, только я сразу это не разобрал. В самом деле, ведь не о таких полетах мечтал в нашем общем прошлом Карягин, известный в то время мне как дядя Миша, когда он собрался строить редкостный в те годы дельтаплан.
***
Словно сейчас вижу этот неказистый сарайчик, неприметно приткнувшийся к глухой стене соседнего дома в самом дальнем углу двора. Собранный из разнокалиберных досок, разнокалиберных не только длинной и формой, но даже цветом, он был в своей нищенской живописности еще той лачугой. Его хозяином был Корягин, щуплый мужчина крайне невзрачной внешности. В сарайчике он мастерил водный велосипед.
Когда для необычного средства передвижения по воде были почти готовы два внушительных поплавка, собранных из деревянных реек, обшитых фанерой, - их оставалось только покрасить, - на домодельную верфь Корягина нагрянула его жена. Из сарайчика послышались женские крики: «Да чтоб тебя…», - перемежаемые грохотом падающих предметов и треском варварски разламываемого дерева.
Потом из дверей показалось грузная женщина. Лицо ее было красно от гнева. Ни на миг не замедлив шага, она стремительно, при ее-то комплекции, пересекла двор и скрылась в подъезде. Следом за ней из сарайчика вышел Корягин. Он сел на стоявший неподалеку чурбан и закурил.
- Такие вот, брат, дела, - подмигнув мне, сказал он потом, и голос его удивил меня - в нем не было ни капли сожаленья о загубленном напрочь начинании.
- Что теперь с водным велосипедом будет? – спросил я.
- Ерунда, - отмахнулся Корягин, - это - вчерашний день.
Он докурил сигарету, растер окурок каблуком ботинка и раздумчиво проговорил:
- Нам крылья подавай нынче.
Он весело посмотрел на меня и, словно посвящая в некую тайну, торжественно объявил:
- Мы теперь дельтаплан строить будем.
У меня захватило дух. Я только сумел пролепетать:
- Когда начнем?
- Когда? – переспросил Корягин и, прищурившись задумался на секунду другую, а потом, совсем как военный командир, без тени сомненья решил. – Коль у никого из нас возражений нет, считай, что уже приступили к делу.
***
Как я любил эти долгие с ним разговоры. Мы сидели рядом с убогим сарайчиком, в котором был должен увидеть свет аппарат, суливший позволить преодолеть притяжение земли, и судачили о странностях мира. Сильнее всего нас обоих сбивало с толку, что жизнь, которая захватывающе кипела в книгах и фильмах, почему-то совершенно не наблюдалась нами в действительности.
- Никто ведь на самом деле не мешает нам жить, как мы бы сами хотели, - задумчиво проговорил однажды Корягин.
Я удивился:
- Как же быть в таком разе со школой, уроками?
- Ты утром умываешься, зубы чистишь?
- Ну.
- Вот и ко всему остальному, чем тебя против воли заставляют заниматься, отнесись так же.
Мне тогда очень пришлись по душе эти слова, да и сейчас они тоже не оставляют равнодушным. При всем при том не исключено, так во всяком случае нет-нет да и кажется мне порой, что подлинный их смысл и по сей день для меня тайна за семью печатями.
