Почти неприличная история

 Из серии невыдуманных историй
      


                Все началось с того, что я крепко повздорил с Главным инженером у него на совещании.  Я сказал  ему то, что никто не имеет права говорить  своему  начальнику.  Тем более  начальнику, значительно превышающему меня по должностной иерархии.  Он был Главным инженером завода,  а я всего лишь заместителем начальника цеха. 
                Но  у нас в цехе не пошла одна автоматическая сварочная  установка, спроектированная и изготовленная  на самом заводе. На нее возлагались  большие надежды по  улучшению качества сварных швов в одном очень важном для  Министерства заказе. Но  она не пошла. А не пошла  она именно потому, что было нарушено проектное задание при изготовлении некоторых  узлов установки, против  чего я как раз активнейшее  возражал и даже написал докладную записку на имя Главного инженера.
                Но сейчас Главный инженер именно меня и обвинил в срыве Министерского задания. Отчего я вспыли и наговорил Главному инженеру много всяких глупостей. Он тоже вспылил и  выгнал меня из кабинета.  Прочем, грубо  выгнал,  беспардонно, совершено не считаясь с моим самолюбием;  самолюбием  высококлассного и всеми признанного  специалиста в своей области.
                Я вышел из кабинета и от злости, буквально переполняющей меня, громко хлопнул наружной дверью, хотя хлопать дверью  не имело никакого смысла,  потому что между кабинетом Главного и приемной секретаря находился  звуковой тамбур из двух дверей, наружной и внутренней, который поглощал  все звуки, выходящие из кабинета.  Он для того и был сделан, чтобы у секретаря  ничего не было слышно о происходящем в кабинете  у Главного.  И наоборот.
                Но я все-таки хлопнул дверью  и хлопнул от души. Ярость переполняла меня, а сердце буквально громыхало у меня в груди. Я громко втянул  в себя воздух через мгновенно  пересохшие губы  и в этот момент у меня в левой стороне груди, там, где находилось сердце, вдруг взорвалась бомба. Невыносимо оглушительная боль рванула оттуда  по всему моему телу  и сознание покинуло меня.
                Очнулся я и пришел в себя уже  в реанимационном  отделении  заводской  больницы.  У меня оказался  инфаркт.  Нельзя же  всерьез принимать слова своих начальников.  Нельзя! Чревато! Мало ли чего они по своей глупости  наляпают.  Хотя Своего Главного я не считал глупым. Мужик он бы ничего. Грамотный и умный. Просто,  его тоже ведь  допекают. Но все равно, надо было в одно ухо впустить его слова, а в другое выпустить. И никаких бы тебе проблем. А то лежи теперь загорай в больнице.
                Правда, больница хорошая.  Заводская. Год назад мы ее пустили в эксплуатацию. А до этого  два с лишним года  ее строили. Строили своими силами. Силами Отдела Капитального Строительства  завода, силами  ремонтно строительного цеха и силами  постоянно выделяемых  на стройку работников завода. В основном, конечно же ИТР-цев. Не будешь же снимать  рабочих для этой цели  со своих  рабочих мест? Рабочим работать надо.  Хотя и их тоже привлекали, когда подпирало.  Зато теперь у завода больница  своя. Классная больница, со стационаром.  Пятиэтажный корпус с лифтами. Два первых этажа занимала поликлиника, два следующих – терапия, а пятый  этаж –  это уже неврология.
                В своей жизни мне приходилось несколько раз лежать в больницах. И почему-то всегда подолгу. Меньше месяца лежать у меня не получалось.  А один раз даже  целых полгода провалялся  в  Центральном госпитале Байконура. Но все успешно. И особых таких претензий к Советской системе здравоохранения у меня не было. Нормальная система. Человеческая.  Нацеленная  на вылечивание человека от болезней. Не то, что нынешняя. Сейчас наша медицина бесчеловечная и направлена на выкачивание денег из пациентов.
                Ну, ладно! Я не об этом. Я сейчас о том, что у меня выработалась своя методика  «лежания» в больницах. В больницах я читал. И читал всегда свою любимую серьезную классику. В больницах я перечитывал Толстого, Горького, Достоевского, Драйзера. На детективы и домино с картами не разменивался.  Даже в шахматы не играл. В больнице я отдыхал от всех мирских забот. И даже, можно сказать, что наслаждался.
                Поэтому и здесь я попросил жену принести мне «Жизнь Клима Самгина» Горького! Самую русскую книгу из всех российских романов о дореволюционной России. Там до таких мельчайших оттенков раскрыта психология русского человека, что поступки всех  героев романа становятся само собой разумеющимися – так они  понятны. Для меня, во всяком случае.
                В реанимации я пролежал  один день, а потом меня привезли в общую терапию. В палате было  шесть  кроватей и место мне досталось около стены.  Удобное место. Палата была светлая, чистая, с отгороженным в углу умывальником.  Даже холодильник свой имелся. Короче –  болеть  можно было!  Почти с комфортом.  Сосед мой собирался завтра на выписку и вечером поставил  бутылку водки на отвальную. Пить, естественно, в палате было нельзя. Но все по глоточку выпили. Все, кроме меня. В больницах я никогда не пью. Тем более, что меня только привезли из реанимации.
                На другой день в палату вкатили  каталку. На  каталке лежала, а точнее,  над каталкой возвышалась накрытая белой простынею    гора человеческой плоти с круглой и гладкой,  без  единой волосинки голой головой и подушкой  на месте живота.  Как у беременной на последнем месяце.  Около этой горы суетилась маленькая сухонькая женщина лет пятидесяти, заведующая терапевтическим отделением больницы, Валентина Сергеевна Потапова с резким,  скрипучим голосом,  мужчина в белом халате, вероятно,  доктор и медсестра.
                -- Здравствуйте, ребята, - пробасила гора,  - принимайте гостя.
                -- Молчи! –  одернула его  Валентина Сергеевна, - тебе нельзя разговаривать! Лежи! Ты уже свое наговорил до инфаркта.  Еле спасли тебя.
                Здесь в палату вошли четыре санитара и переложили  мужчину с каталки  на пустую кровать, что находилась  около меня. Кровать  глухо скрипнула пружинами матраса. Но выдержала нагрузку.
                Около кровати установили капельницу. Медсестра поправила подушку  под головой мужчины,  Валентина Сергеевна подошла к нему поближе, наклонилась и что ему прошептала прямо в лицо.  Мужчина развел руками и пробасил:
              -- Ва-аля!  Ну,  что ты-ы!
              Валентина Сергеевна погрозила ему маленьким кулачком:
            -- Я тебе не Валя, а Валентина Сергеевна! И учти – второй раз я тебя откачивать не стану! Принципиально не стану!
***
                Так около меня появился сосед. Сосед по палате, товарищ  по болезни,  товарищ по несчастью.  Как только медики ушли, он немножко приподнял голову над подушкой и громко, на всю палату  проговорил. А голос у него был мощный,  басистый, но мягкий, с бархатистым оттенком  и  довольно приятный на слух:
            -- Здравствуйте, ребята! Принимайте гостя! Звать меня  Павел! Инструментальщик с инструментального цеха. С инфарктом  вот  загремел к вам. Привезли  из  реанимации. Сидели с приятелем на кухне с бутылочкой. Сидели по хорошему. Тихо, спокойно, а оно возьми, да и прихвати чего-то. Даже и не помню, как все произошло.
              -- Ну, что ж, - усмехнулся я, -  Знакомо! Даже слишком.  Только меня еще  вчера привезли сюда.
              Это потом уже выяснилось, что на самом деле все произошло совершенно не так, как представил он.  Да,  они с другом  действительно выпили бутылку  водки и потом по мужски заспорили, кто из них больше отожмется от пола. Парень отжался три десятка раз и сел. Павел, несмотря на свои  габариты и вес около ста двадцати килограмм,  отжался гораздо больше и вместо того, чтобы остановиться, пошел дальше, на максимум.  И вот здесь-то его и прихватило сердце. Так он  и остался лежать на полу до приезда скорой.
                Мужчина оказался необычным во всех отношения.  Интересная и, я бы сказал,  «колоритнейшая»  личность.  Во первых, он оказался очень компанейским  человеком, любителем поговорить и поспорить. Причем поговорить и поспорить на любую общежитейскую мужскую тему. Начиная от женщин  с хоккеем и футболом и кончая литературно художественными новостями. 
                Во вторых, он сразу же поразил всех нас, а особенно меня,  своей начитанностью.  Причем, разносторонней какой-то  начитанный.  Энциклопедической  начитанностью. Он великолепно знал не только  серьезную  художественную литературу, и  не только развлекательно детективную, но даже и беллетристическую. 
                Он выписывал все научно технические журналы Союза, читал их все от корки до корки и обладал исключительными научно техническими знаниями об окружающем нас мире. А если еще добавить сюда то, что он буквально обожал художественную фантастику и знал наизусть уйму стихов,  то поймете, настолько он отличался от окружающих  его людей.  В дальнейшем это его отличие еще боле усилилось.
                Мы с ним поладили довольно быстро. У нас сразу же появились общие темы.  И мы обычно лежали на своих койках, прикрепленные шлангами  к стойкам капельниц читали или  разговаривали друг с другом.  Я читал своего «Самгина», а он читал какой-нибудь том из «Библиотеки всемирной фантастики».  Великолепное было двадцатитомное издание. 
                Но по долгу читать он не мог.  Я, к примеру, мог за книжкой проводить часами. А он нет.  Ему перерывы требовались. И тогда он начинал разговаривать.  И чаще всего со мной. Причем, говорил больше он. Я только помогал ему в его диалогах. Говорили  мы обо всем в мире. И здесь неожиданно выяснилось, что он прекрасно разбирается в технике. Оказывается, у него за спиной был машиностроительный техникум и еще три  курса заочного машиностроительного института. В общем, я даже порадовался тому, что у меня такой интересный сосед.
                Вечером к нему пришла жена. Это была высокая, статная, красивая, черноволосая, чернобровая и черноокая  украинка с мягким певучим говором Полтавчанки.  И сразу же стало ясно, что она  не просто любит своего мужа,  она обожает его. А он даже засеял весь от радости, когда она зашла к нам  в палату вечером после работы. Она работала  технологом  в отделе Главного технолога.  И познакомились они в самодеятельном хоре заводского ДК, где сразу же заметили друг друга и вот уже свыше двадцати лет живут вместе. 
                А до того он был женат на нашей докторше, нынешней заведующей терапевтического отделения заводской больницы, Валентине Сергеевне Потаповой,  с которой приехали вместе в наш город  по  ее направлению после  окончания  Пензенского медицинского института.  Поначалу они жили в семейном городском общежитии медиков, но потом она получила квартиру, где они родили сына. Из этой квартиры он потом, естественно же,  ушел к нынешней своей жене, которая  развелась из-за него с  мужем.
                Сначала  они жили на съемной квартире, потому что  ее квартира была квартирой  мужа, которую он получил от завода, и она сразу же отказалась от каких-либо претензий к ней.  И именно тогда он прекратил учебу в институте и ушел из мастеров в слесари