Все рассказы были удивительно интересными и хорошо написанными.
Лиза рассказала о столике "нирентиш". По-немецки Niere - почка (орган выделения), Tisch - стол. "Нирентиш" - столик неправильно-овальной формы. За этим столиком располагались по вечерам родители Лизы. Мать готовилась к урокам и проверяла тетради учеников. Она преподавала французский язык. Перед ней лежали тетради, словари и газетные вырезки. Перед отцом стояла бутылка вина, бокал и тарелка с хлебом и сыром.
То, что лежало и стояло на столике, не гармонировало с ним. А вот что в комнате гармонировало со столиком - так это телевизор. Телевизор всегда был включен.
Лиза вспоминает вечер, когда по телевизору передавали чемпионат мира по футболу. Это было в 1974 году. Лизе было шесть лет. В комнате были ее дяди и тети, и все были взволнованы, потому что немецкие футболисты стали чемпионами, а Лиза не могла понять, что в этом такого особенного.
Ютта заметила, что столики "нирентиш" характерны для шестидесятых годов. В Википедии, однако, написано, что они были в моде в пятидесятых годах.
Андреа тоже написала о столе - о стеклянном столе.
За этим столом сидели товарищи отца по работе, когда приходили в гости. Мать была занята на кухне и накрывала на стол, а потом жалела, что не могла слышать разговоры гостей и участвовать в них.
За этим же столом Андреа и ее родители играли в монополию. Отец всегда играл рискованно, а Андреа, напротив, осторожничала.
Андреа не знает, при каком из их переездов стол не переехал с ними и что с ним стало, а спросить не у кого. Мать ее умерла, а отца спрашивать бесполезно. Не потому, что он потерял память, а потому, что отец никогда не вспоминает о прошлом, он весь и полностью живет в настоящем.
Маттиас вспомнил о диване. Диван стоял в доме на колесах на кемпинге, где Маттиас с братом посещали бабушку и дедушку. Бабушку эту они называли кемпинг-ома (ома - так немецкие дети называют своих бабушек). Другая бабушка называлась гартен-ома. На этом диване братья играли, боролись и просто валялись, смотрели мультики по телевизору.
Седая дама написала о печке. Печка служила для отопления и для приготовления еды. С утра мать растапливала печку дровами, а дальше она топилась углем. Уголь приносил брат. Откуда он его приносил, седая дама не сказала. Может быть, об этом она и хотела спросить брата. Когда обсуждали кластеры, она сказала, что не все помнит, надо позвонить брату и спросить его.
Кухня у них была самым теплым помещением. И еще седая дама описала металлические кольца, они вставлялись в отверстие печи, на которое ставились кастрюли.
Елена и забыла об этих кольцах. Тем паче, что она и не готовила никогда на печи. Ей было десять лет, когда они переехали из барака с печью в новую пятиэтажку-хрущевку.
Елена, не хуже седой дамы, написала, не сговариваясь с ней, о своем не совсем благополучном детстве - можно и так понять ее рассказ.
Сначала Елена рассказала эпизод из детства, который считала забавным, а потом уже писала что попало, лишь бы заполнить время.
Вот перевод ее рассказа.
Я должна была оставаться во дворе и играть с соседскими детьми. Двор был образован двумя длинными деревянными бараками и рядом деревянных сараев. Однако, меня всегда влекло в неизвестные дали, и я уходила со двора. По возвращении меня каждый раз ожидало наказание, но в чем оно состояло, я не помню. Зато хорошо помню тот раз, когда мой уход со двора остался незамеченным.
Из дальних странствий возвратясь, я уже подходила к нашему бараку и постаралась придать себе выражение глубокого раскаяния, когда увидела маму с папой, несущих большой ящик. Это был новый книжный шкаф, с которым (и с содержанием которого) связаны мои детские и более поздние воспоминания.
Когда мне было десять лет, наш барак снесли. Книжный шкаф вместе с нами переехал в новую квартиру, с водопроводом и центральным отоплением.
Когда книжный шкаф был молод, я тоже была юной, но уже умела читать. Читать я научилась в четыре года. Книги в книжном шкафу манили меня, как запретный плод. Мне не разрешалось читать книги для взрослых. А когда мне было десять лет, многие из книг в книжном шкафу были прочитаны.
Это был рассказ Елены о книжном шкафе.
Ютта прокомментировала:
- Новый шкаф был как начало новой жизни, с переездом в лучшую квартиру.
Елена не стала спорить с ней, но подумала, что от покупки шкафа до переезда прошло не меньше четырех лет, а четыре года в детстве - это долгое время.
Ютта продолжила:
- Интересно, что вы взрослели вместе со шкафом, вместе с книгами из него.
Ютта попросила принести на следующее занятие рассказы, написанные дома, чтобы обсудить их стиль и композицию.
Елене не хотелось ничего писать дома. Ничего готового на немецком языке тоже написано не было. Она спросила:
- А можно, я принесу этот рассказ, который только что написала?
Лиза воскликнула, что, конечно, можно, и Ютта подтвердила, что можно. Но позже Елена задумала написать рассказ о книжном шкафе заново, сначала на русском, а потом перевести на немецкий и принести его для разбора.
