Самолёт летел над тёплым морем, на борту гудел кондиционер, пахло кофе и пластиком, а Анастасия смотрела на Максима и думала, что он всё-таки красивый. Даже с этим серьёзным выражением лица, будто не в отпуск летит, а на конференцию по логистике.
Максим изучал путеводитель и уже строил маршрут:
— Если всё по плану, то завтра с утра — Акрополь, потом — старый город, а на послезавтра можно взять машину и…
Настя чуть улыбнулась и кивнула, не вслушиваясь. Она вдыхала момент: их первый отпуск как мужа и жены, лёгкость после свадебной суматохи, шуршание неба за иллюминатором. Всё казалось правильным — почти идеальным.
Почти.
Первый звоночек прозвучал в аэропорту Родоса, едва они вышли с чемоданами под слепящее солнце.
— Такси? — предложила Настя. — Не хочу тащить этот шкаф на колёсиках.
— Ну ты чего, до отеля двадцать минут. Автобус — экономично и атмосферно.
Максим гордо купил билеты, как будто доказал, что способен управлять финансами семьи. Настя стиснула зубы. Она не спорила. Пока автобус не застрял в пробке посреди каменного зноя и запаха бензина.
— Могли бы уже быть в душе, — пробормотала она.
— Настя, ну это же ерунда. Главное — вместе, да?
Она отвернулась к окну. Вместе — да, но, похоже, с разными представлениями о комфорте.
На второй день Настя хотела пиццу. Простую, сырную, утешающую. Максим же стремился к "аутентичным впечатлениям".
— Мы в Греции, Настя. Ну нельзя же пиццу!
— А почему нельзя то, что я люблю? — вдруг резко сказала она.
Он закатил глаза. Она прикусила губу.
Они сидели в таверне: Максим с мусакой, Настя — перед тарелкой с фаршированными листьями, которые выглядели как сюрприз от грустного винограда. Она ковыряла вилкой, чувствуя, как внутри нарастает усталость — не от еды, от старания быть удобной.
Максим смотрел на неё и чувствовал вину. Он хотел, чтобы ей понравилось. Чтобы она восхищалась местной кухней, им, собой. Но всё шло как-то... мимо.
На третий день она хотела лежать. Просто лечь и смотреть на небо, как в детстве на даче. Он же уже разложил карту и сверкал глазами.
— Экскурсия в монастырь, потом маяк! Настя, это ж круто!
— А я не крутая, я устала, — отрезала она. — Хочу просто пляж и тишину. Без гида, без солнцезащитной кепки и без беготни.
Он раздражённо сложил карту.
— Ты всё время что-то не хочешь.
— А ты всё время хочешь, чтобы мы были как на спортивной базе, а не в отпуске.
Они не ругались — нет. Просто экономили тишину.
Вечером четвёртого дня они молча сидели на балконе. Вино было тёплым, море — бесконечным. Мимо шёл сосед в полотенце, раздавая комичный запах арбуза и крема от загара.
Настя вздохнула:
— Мы, по-моему, не умеем друг друга слушать.
Максим посмотрел на неё. Без защиты.
— Я правда не умею. Наверное, пытаюсь сделать всё «правильно», а выходит — только по-своему.
— А я закрываюсь, когда не чувствую, что меня слышат, — сказала она. — Мне становится одиноко.
Они смотрели друг на друга, будто впервые не спорили, а говорили. Без нужды быть правым. Без ожиданий.
На следующий день всё стало иначе. Незаметно.
— Хочешь — пляж, хочешь — вообще ничего, — сказал Максим за завтраком. — А вечером пицца. Твоя любимая, с тремя сырами.
— А послезавтра — твоя экскурсия, — улыбнулась Настя. — Только без марафона. Можно просто Родос. Медленно. Как ты говоришь — "атмосферно".
Он кивнул. И впервые почувствовал, что отпуск — это не план, а пространство между двумя людьми.
На пляже она легла на полотенце и, не открывая глаз, сказала:
— Знаешь, ты был прав. Местная кухня — интересная. Просто не сразу привыкла.
— А ты была права насчёт расслабиться, — ответил он. — Я иногда бегу, не замечая, что рядом есть тёплое море и ты.
Максим начал видеть в Насте не только мягкость, но и стойкость. Её любовь к маленьким радостям — кофе с корицей, морским бризом, неспешным разговором — вдруг стала для него примером. Как будто она умела ловить счастье, не гоняясь за ним.
А Настя увидела, что за его гиперактивностью — забота. Что он хочет делить с ней впечатления, а не тянуть одеяло на себя.
Они не изменились. Но перестали воевать за привычки.
Медовый месяц подходил к концу. Они стояли на смотровой площадке. Максим обнимал Настю за плечи, она держала его за руку. Ветер трепал волосы, внизу синело море.
— Знаешь, — сказала она. — Я боялась, что мы не справимся.
— А мы не справились бы, если бы молчали, — ответил он. — Главное — говорить. Даже когда страшно. Особенно тогда.
Настя кивнула. И в этом жесте было всё: принятие, доверие, начало новой главы — уже не как у влюблённых на отдыхе, а как у людей, умеющих быть вместе по-настоящему.
