оставалось, как стоять на одном месте и любоваться заснеженным лесом за окном. Но, учитывая наш юный возраст, мы не смогли сидеть долго взаперти, и решили выйти из вагона, поиграть в снежки и слепить снеговика. Нашему примеру последовали другие пассажиры, и началось настоящее веселье. Из других вагонов тоже стали выходить, несмотря на недовольные крики проводниц. Никто не обращал никакого внимания ни на их крики, ни на то, что снега было по колено. Все дурачились, кидая снежки, друг в друга. При этом атмосфера была настолько дружелюбная, что не возникало никаких обид и конфликтов. Спустя час мы вернулись в вагон мокрые, раскрасневшиеся, но радостные и счастливые словно дети. Драгош, улыбаясь, предложил для профилактики заболеваний выпить немного вина. Он снова потянулся за канистрой, которая после каждого такого доставания всё больше пустела.
Когда движение было восстановлено, и наш поезд тронулся в свой дальнейший путь, нас провожали грустным взглядом угольных глаз несколько десятков снеговиков, стоявших вдоль железной дороги словно часовые. После длительной стоянки поезд шёл намного быстрее, навёрстывая график, а может быть мне так показалось. На одной из станций муж с женой (как выяснилось), ехавшие на верхних полках, вышли, а вместо них сели молодой человек с красивой девушкой лет двадцати пяти. Вначале я подумал, что они пара, и был удивлён тому, как девушка поглядывает на Драгоша, а тот в ответ не сводит глаз с красавицы. Но вскоре выяснилось, что она даже не знакома с парнем, севшим вместе с ней в поезд. Узнав об этом, Драгош обрадовался и привычным жестом достал свою канистру. Выпили за знакомство раз, потом ещё и ещё. В неспешном разговоре выяснилось, что Дарья, так звали девушку, едет в Хабаровск на свадьбу к своей однокласснице. Агроном сказал с грустью: "Везёт же людям, женятся! А тут в 35 лет ни жены, ни детей. И даже к брату в гости приходится ехать одному". Он тяжело вздохнул и, взяв в руки гитару, которую ещё вчера каким-то образом перекупил у прежнего хозяина, начал петь. Новая попутчица слушала его песни, не сводя глаз с гитариста словно заворожённая.
На следующий день, Дарья попросила Драгоша снова сыграть и спеть, что-нибудь из его обширного репертуара. Он с радостью откликнулся на её просьбу, исполнив не менее десятка песен. Девушка слушала и восхищалась его игрой и красивым голосом. Иногда в её карих с длинными ресницами глазах появлялись слёзы. Закончив петь, гитарист пристально посмотрел ей в глаза и сказал: "Даша, а поехали со мной в Благовещенск, в гости к моему брату!" Красавица задумалась, а затем спросила: "И в качестве кого я туда поеду, если вдруг соглашусь?" "В качестве моей невесты" – не задумываясь, ответил Драгош. На этот раз Дарья думала значительно дольше, а потом сказала: "Ну, что же, давай попробуем". Гитарист весь светился от счастья, не веря в такой крутой поворот в его жизни. А затем пришёл в себя и предложил обмыть это дело. Только новоиспечённая "невеста" вдруг высказалась против этого предложения и попросила "жениха" дать слово, что тот больше не будет пить до самого приезда к брату. Драгош вынужден был согласиться. А я подумал, что, несмотря на свою молодость, Даша никогда ввв жизни не даст себя в обиду. Канистра так и осталась стоять с оставшимся в ней небольшим количеством вина. Драгош сказал мне, что оставляет её мне, т.к. везти брату там уже практически нечего. А т.к. поезд всё равно отстаёт от графика и вряд ли наверстает его, он переживает, что оставшиеся полтора суток нас кормить никто не будет. А так я смогу продать канистру с вином, а на вырученные деньги накормить ребят, чтобы продержаться до конечной станции. Я поблагодарил его за такую заботу. В Благовещенске они с Дашей сошли вместе, помахав мне рукой на прощание. А я мысленно пожелал им счастья. Даже не вериться, что несколько дней назад они даже не подозревали о существовании друг друга. А сейчас, взявшись за руки, счастливые шагают в новую жизнь. Вот ведь как бывает. Чудеса, да и только!
Канистру продавать мне не пришлось, т.к. в ситуацию снова вмешалась наша добрая фея в лице бригадира поезда, которая распорядилась продолжать кормить нас бесплатно. В знак благодарности за её доброе отношение к нам я и отдал ей эту канистру с оставшимся вином. Она отказывалась её брать, но я настоял. Бригадир по-матерински обняла меня и дрожащим голосом сказала: "Береги себя сынок!"
Поезд ожидаемо прибыл во Владивосток на полтора суток позже. Оставив свою группу на железнодорожном вокзале и строго приказав им сидеть на одном месте и никуда не отлучаться, я со всеми документами отправился в военную комендатуру с докладом о прибытии. Доложив дежурному офицеру капитану 2-го ранга и предъявив сопроводительные документы, ждал дальнейших указаний. Но офицер, словно каменное изваяние смотрел на меня и несколько минут ничего не мог сказать. А потом как заорёт: "Товарищ матрос, где ваш офицер сопровождения? Что вы с ним сделали?" Я хотел ответить: "Съели". Но, вместо этого, спокойно сказал, что сопровождающих с нами не было, а старшим группы назначен я приказом командира учебки, который вы держите в руках. Дежурный офицер несколько раз перечитал приказ, видимо не веря своим глазам. А затем спросил: "И ты утверждаешь, что довёз всех за десять тысяч километров без замечаний, никого не потеряв при этом?" Я ответил: "Так точно!" Не поверив мне на слово, он оставил дежурить своего помощника, а сам проследовал со мной на железнодорожный вокзал на дежурном УАЗ-469. Прибыв на вокзал и убедившись в том, что все матросы моей группы живы, здоровы, гладко выбриты и абсолютно трезвы, капитан 2-го ранга снял фуражку, почесал затылок и сказал: "Ну, вы ребята даёте! Как вы смогли сами без сопровождения командира доехать в такую даль?" На что один из моих сослуживцев ответил: "Как это без командира? Вот наш командир". При этом он указал на меня.
Дежурный офицер позвонил с вокзала во флотский экипаж и распорядился, чтобы за нами прислали ГАЗ-66. Мы стали ждать нашего перевозчика, а капитан 2-го ранга попросил рассказать о нашей поездке. Я рассказал ему обо всех наших перипетиях, умолчав лишь о спиртных напитках. Он внимательно выслушал, а затем объяснил свою первую реакцию на моё появление в военной комендатуре. Дело в том, что перед нами прибыла группа солдат в сопровождении офицера и двух сержантов. Из Новосибирска они забрали одиннадцать солдат, а во Владивосток привезли всего восьмерых. Где и при каких обстоятельствах потерялись трое солдат, сопровождающие пояснить ничего не могли, т.к. находились в состоянии алкогольного опьянения. С ними сейчас работает военная прокуратура. Увидев перед собой простого матроса, дежурный офицер подумал, что в нашем случае потерялись сопровождающие. Вспомнив сейчас тот момент, капитан 2-го ранга рассмеялся. Тем временем за нами прибыла машина, и мы начали погрузку в кузов. Дежурный офицер поблагодарил меня и других матросов за службу и на прощание пожал всем нам руки.
Во флотский экипаж мы прибыли поздней ночью. Тем не менее, нас отвели на камбуз и накормили, и только после этого разместили на ночлег. Утром меня вызвали к командиру флотского экипажа. Это был высокий и крепкий капитан 1-го ранга, который ничего не расспрашивая, встал из-за стола и пожал мне руку. "Наслышан, наслышан" – улыбаясь, сказал он, взяв у меня всю документацию. Как оказалось, они с представителем военной комендатуры давнишние друзья, и тот уже успел ему всё рассказать в телефонном разговоре. Капитан 1-го ранга в свою очередь поблагодарил меня за службу и сказал, что с удовольствием оставил бы меня в своём экипаже, не будь я специалистом с целевым распределением. Через несколько дней за нашей командой должны прибыть из части, в которой мы и будем проходить дальнейшую службу. Но мою исполнительность и смекалку он пообещал обязательно отметить. Я поблагодарил его, ни на что ообо не надеясь.
За нами приехали через два дня, и мы убыли в воинскую часть, расположенную между пос. Шкотово и г. Находкой. А спустя неделю меня вызвал командир части и сообщил, что на его имя пришло ходатайство от командира флотского экипажа о моём поощрении. Также он сообщил, что в телефонном разговоре с ним тот пояснил причину такого ходатайства и убедительно попросил поощрить меня краткосрочным отпуском сроком на десять суток. Но, учитывая то, что я практически не служил в этой части, он не может предоставить мне отпуск. Я ответил, что прекрасно его понимаю. К тому же, я и сам не испытываю ни малейшего желания ехать в отпуск, т.к. ещё не отошёл от недавнего длительного путешествия в поезде. Командир явно не ожидал от меня такого ответа и, улыбнувшись, сказал: "За двадцать лет своей службы я впервые вижу моряка, который так легко отказывается от поездки домой. Иди матрос, служи, а я подумаю, чем тебя поощрить". Я ответил: "Есть!" и строевым шагом вышел из кабинета. В тот же день был подписан приказ о присвоении мне воинского звания старшина 2-й статьи. Впереди ещё оставались долгих два с половиной года службы.
А в отпуске я всё-таки побывал, притом дважды. Первый раз через полтора года службы, а второй – через два. Они были предоставлены мне за другие отличия в боевой и политической подготовке. И об этом я напишу в другом рассказе. Скажу только, что поездом на большие расстояния я больше не ездил. И не потому, что мне хватило одной такой поездки. Просто мне один опытный офицер подсказал, как можно сравнительно недорого продлить себе отпуск на целых восемнадцать дней. Делюсь этим с вами, дорогие читатели. Для этого надо было требование на железнодорожный билет сдать в воинскую кассу аэропорта, доплатить всего двадцать девять рублей и получить авиабилет. В итоге самолётом с пересадкой можно было всего за сутки добраться домой и так же обратно. А дома находиться целых двадцать восемь суток вместо десяти. Тут главным было учесть разницу в часовых поясах, чтобы не опоздать на семь часов из отпуска и не загреметь за это на гауптвахту. Вот и вся хитрость.
Вроде попал 
только в знойный Азербайджан.