Бухтел мотор, бубнила лопасть,
Немецкий летчик хмурил бровь,
Он над страной Советской ночью,
Желал пролить чужую кровь.
Его учителя, внушили дружно,
Что в той стране таится враг,
И что ему всего лишь нужно,
Осуществить пару атак.
Найти в ночи побольше город
И выбрав людные места,
Открыть смертельный в фюзеляже короб
Огонь извергнув на врага.
Но небо вдруг стянуло тучей,
Внезапно грянула гроза,
И самолет немецкой масти,
Сглотнула темная волна.
Его болтало словно в стирке,
И кувыркало словно лист,
И наконец смирившись с мыслью,
Немецкий летчик спрыгнул вниз.
Не важен крест, не важен даже,
Флаг под которым ты живешь,
Ведь перед смертью каждый равен,
И Бога ты не проведешь.
Раскрылся купол светло серый,
И полетел он над рекой,
А небо вдруг случилось ясным,
Лишь даль темнела тугой тьмой.
Люфтваффе, с жизнью распрощавшись,
Летел смирившись сгинуть здесь,
Но вдруг в рассвете луч внезапный,
В глаза ударил с под небес.
Растер глаза, усталый летчик,
И вдруг увидел средь тайги,
Огромный купол церкви желтой,
Стоял в излучине реки.
И в солнце пряном утром ранним,
Блестела церкви чешуя,
Реки извилистое русло,
Как будто здесь ползла змея.
Нет рядом городов и нет поселков,
Вокруг он видел лишь тайгу,
И на душе вдруг стало жутко,
Затеял он в словах мольбу.
Внезапно понял юный немец,
Что нет врагов здесь средь лесов,
Учителя его лукавя,
Желали проливать невинных кровь.
От этой мысли, что он только,
Мог уничтожить города,
Душе его вдруг стало больно,
Слезой наполнились глаза.
Случилось так, что приземлился,
Люфтваффе юный у реки.
И целый день он там молился,
Просил прощенья за грехи.
Сейчас у церкви той священник-немец,
Который стар уже и глуховат,
Но в тех глазах остался прежний,
Тот юный робкий благородный взгляд. |
