В двухсотый раз глядит на телефон -
Вторые сутки безнадёжно пусто.
Стоит в ушах глухой тяжëлый звон,
И мучит грудь томительное чувство.
Занять себя не зная, как и чем,
Раз двести, точно, перетëрла чашки,
Простынки перегладила потом
И белые сыновние рубашки.
Включала чайник точно, двести раз,
Да так и не присела выпить чаю.
Не отрывала от экрана глаз,
Исполненных надежды и печали.
А погодя, поход в ближайший храм-
Смиренно- тихо отстоит обедню.
Штук двести свеч поставит Богу там,
Истратив скудный свой бюджет последний.
И вновь ведëт безмолвный разговор
С оглохшим и ослепшим телефоном:
-Откликнись! Только не молчи, Егор!
И снова свечку тонкую - к иконам...
А где-то в небе синем вертолёт,
И в нём тяжëлый , видит Бог, трëхсотый".
Но не "двухсотый"! Не "двухсотый"! Вот!
Сумела, отмолила, это - что - то!!!
|
Но я знаю, что ты плохо не прочтёшь 
Ты сумела передать тревогу матери. Спасибо тебе большое. Очень мы за них переживаем...
