Знакомый с юности рассказ
Во мне звучит и душу мне тревожит.
Он в памяти всплывал не раз,
Но каждый раз – озноб, мороз по коже.
Вновь вижу я крестьянский двор,
Который с ночи припорошен снегом.
Смотрю сквозь жердяной забор –
Ничком лежит там человек в телеге.
Небрежно связанный лежал,
Хоть бы соломы бросили охапку,
Он не стонал и не дрожал,
Был в полушубке, но без шапки.
В телеге пропадал Антон.
Судьбина злая вышла человеку.
К лихому часу прожил он
Достойно, крепко, но всего полвека.
Не рано ль в путь тебе, родной?
Сыны Антона были в партизанах.
В деревне это знал любой,
Каратели, понятно, тоже знали…
Вдруг слышу снега лёгкий хруст,
И девочка застыла у берёзы.
Сегодня видно воздух густ,
Иль ноги, как из ваты, от мороза?
Антон тут голову поднял,
Мол, видишь, дочка, так вот жизнь сложилась.
В глазах, не высказать – печаль,
Вина, любовь, покорность и решимость.
Вот шум донёсся от крыльца:
С тупой ухмылкой, докурив цигарку,
Считал ступеньки полицай,
Винтовка за спиной, в руке нагайка.
Каратель – исполнитель бед –
Уже отвязывал с забора лейцы*.
Колёса оставляли след
Не на снегу – на подростковом сердце.
Исправно жизнь меняет цвет.
А девочка-подросток, с ней что стало?
Того, что было, уже нет,
А девочка моею стала мамой.
*Лейцы (белорусское) – вожжи.
|
