Яков Есепкин
Лилии Стикса
XXXXVI
Воск на раменах темных кадит,
Круг емин мы сидим о старизне,
Мгла Вифании столь холодит,
Уготованы литии к тризне.
Где вы, сени и кущи, одне
Соваянья убийц преалкают
Пунш с араком, от цвети оне
Всехмельны, чад сюда не пускают.
По божницам ли мирра плывет,
Вишен черных мы пьем червотечность,
И глядимся во тусклый киот –
Пара статуй, чарующих млечность.
XXXXVII
Ждут нас царствия, мы ли мертвы,
Аще темным архангелам снимся,
О раменах чермные канвы
Убелим и сеням поклонимся.
И приидем в незвездных своих
Апронахах, соведенных мглою,
Где царевны == как молвить о них,
Всяка травлена мертвой иглою.
Пир так пир, паче смерти самой
Ночь дворцов, кто б и здесь оставался,
Виждь, столы прекаждят суремой,
Где на чад тусклый воск изливался.
XXXXVIII
Тусклой пудрою ночь овиет
Сон цветов и немые присады,
Се и мы в изломанных виньет
Нощной течности чествуем сады.
Лики наши язмина белей,
Тще уголем чермы похвалялись,
Бледны гипсы фамильных аллей,
Где ночные певцы соявлялись.
Тех ли донн Алигъери взерцал,
Ах, еще им Аид потакает,
Ах, во слоте обитых зерцал
По челам нашим цветь истекает.
XXXXIX
Вертоград небозвездный, алей,
Одевайся цветеньем порфирным,
Виждь еще соваянья аллей,
Тусклый август под сводом зефирным.
Хороши ль всенощные пиры,
Спелых вишен в кантовках тлеенных
Нанесли ко столам, просфиры
Черствость паче светил упоенных.
Ах, не спите во млечной дали,
Феи ночи, со цветью немою
Нас однех, нас однех и свели
Сукровичною битой каймою.
L
Август цветию чадной манит,
Золоченая – всё полыхает,
Кто и был на миру именит,
О незвездной юдоли вздыхает.
Ко столам, расписанным под мреть,
Феи ада несут угощенья,
Положат ли еще умереть,
Мы явим тусклый цвет золоченья.
И гляни, как сильфиды легки,
Как всечадную цветь не внимают,
Где угольных садов бредники
К небам черный букетник взнимают.
|
