Летели облака,
Без утяжеления,
Без посторонней помощи,
Летели над зелёными деревьями.
А свеча, та что горела в помощи воска,
Она погасла, ведь праздник жизни кончился,
Воск давно застыл. Кто не ставит свечу на полку?
Свеча не мыслит, свеча застыла.
Человек поставил в старую ванну кафель,
А тем временем, в мясном теле помирала душа.
Никто не знает, как в мясной избушке помирала душа.
Никто не знает, как во внутренней старой ванне поставить новую кафель.
А у меня амнезия, всё позабыл, и мне теперь не страшно.
Принял пару капель, глаза и нос стали дышать.
Зачем мне ждать века? Ведь Жека уже в Гамбурге.
А я нахожусь в родном дворе, в своей квартире одиночке.
А над всем летели облака,
Без утяжеления,
Без посторенней помощи,
Летели над зелёными деревьями.
А в позднем вечере наступило что-то позднее,
Ведь луна словно репа, а звёзды фасоль.
Весёлое время наступает, друзья!
Веселее нельзя и веселее некуда!
До сих пор над всем летели облака,
Без утяжеления, без посторенней помощи,
Летели над зелёными деревьями.
Скоро они пролетят над всеми нами.
Выйди, дверь закрой,
Зайди, каламбур открой,
Выйди, каламбур расширяй,
Зайди, каламбуром всех развеселяй!
А когда люди приехали в кино,
Они подумали, что жизнь, тоже кино.
Задумайся, в кино не красный помидор,
В жизни иногда тоже бывает красный помидор.
Поэт Башлачёв, тем временем, упал и убился из окна.
Но скоро наступит новая правда.
Ветер не белый, не мокрый, не серый.
В подвале, мёртвый котёнок остаётся терпеть и наблюдать.
Праздник кончился, деревья вспотели,
Облака же куда-то улетели. Жека в Гамбурге.
Свеча оживила, но в мечтах. Человек поставил в старой ванне кафель,
Но в мясной избушке помирала душа, про каламбур давно забыли и забили.
Люди оживились, но не в кино.
Поэт Башлачёв упал и убился из окна.
Новая правда наступила, правда.
Ветер всё так же не белый и не мокрый и не серый. Мёртвый котёнок в подвале остаётся терпеть и наблюдать. |
