Морщиня простынь сон тревожный
Всю ночь держал меня на взводе.
Скрипя столетней половицей
Бродил по комнатам, как вор.
Твердил о чём - то многосложно,
Плёл какофонии мелодий,
Быль подменяя небылицей,
И багровея от амбиций
Сбивал с проверенных позиций
И без того фальшивый хор.
И не спасало одеяло,
И монотонный счёт, до ста.
Его сбивали чьих – то лиц,
В замочных скважинах глаза,
Следящие за мной устало:
Не ем ли мясо в дни поста,
Не пью ли, из чужих криниц,
Не подрезаю ль тормоза,
Летящей вниз по серпантину,
Судьбе, бесстыжей, в неглиже,
Клянясь ей в верности плебейской,
Чтоб вытолкнуть на вираже
И в золотую середину
Лечь одному, с душой еврейской,
За пазухою камень пряча,
К чужим обидам став незрячим…
О, как же ты меня достала!
Умри, бессонница, умри!
Ложись и за меня усни.
Совсем без сна ты одичала.
Ну, успокойся, не дури!
Давай укрою одеялом,
От надоедливой возни,
А мне уже привычным стало
Вставать до утренней зари.
|
Мешает встречам и бессонниц череда
Течет водой, что с горечью полыни...
Как путник с посохом, шагая сквозь года,
Блудим в трёх соснах и в лесах дремучих,
Душою исторгая безысходный крик...
Печать на теле поцелуев жгучих
Не ощутить! А память воскрешает лик,
Прикосновения, вязь слов заветных
И за стеклом от фонаря лимонный свет...
А тяжесть лет уныло-безответных
Сочится болью...Ведь тебя со мною нет.