Там, где хребет чернеет в синеве,
И дальше, ввысь ушедшие вершины,
Как будто бродят в небе исполины,
Где вечный мир в звенящей тишине.
И тают в небе чистой белизной
Вершины те, божественные храмы,
И к ним идут, кто в небо сердцем званы,
Где им пройти запретною тропой.
Пройти по ней, минуя ужас бездны…
Что человек — он телом обречён
Бессильным быть, и смертью обличён,
Идёт туда, где нет порой надежды.
Вот он ступил на горную тропу,
Петляет ввысь небесная дорога,
И дух парит, и плоть его убога –
Сквозь крик и рёв берёт он высоту.
Как тяжек путь людей на небеса!
Какие драмы на тропе бесстрастной
Играют в нём. И вдруг финал прекрасный —
Вокруг него сплошная синева!
И ветер жгучий, солнце рядом с ним,
И плоть его слилась с гигантской плотью
Его горы — отныне общей кровью,
С вершиной он, где из людей один.
Он входит в свой нерукотворный храм,
Как маг и жрец никем неоспоримый,
Его здесь ждут, в снегах являясь зримо –
Он вознесён, воистину к богам!
|
