СУГРОБОВ!
Как хочется снега!
И чтоб было много!
Не жалких, отдельно летящих снежинок,
а чтобы сугробов побольше!
Сугробов!
Тех самых – огромных и старорежимных –
высоких-высоких, до самого неба!
И чтобы на санках с них можно скатиться,
и в детство беспечное вновь возвратиться.
Как долго ребёнком, ребята, я не был…
И вдруг снегопад!
Снова в детство впадаю.
Метелица нам наметает сугробы.
Я варежкой снег зачерпну и глотаю –
хочу заболеть, не ходить в школу чтобы…
* * *
Была зима.
Я шёл дорогой снежной
с безмерной безотчётною тоской
и ощущал угрюмо-безнадежный,
нерадостный, безжизненный покой.
А я всё шёл и вскоре оказался
у речки на пологом берегу.
Холодный ветер выл и бесновался,
и заметал фиалку на снегу…
МЕТЕЛЬ
А.Г.
Эх, давно в степи я не был,
да в свирепую пургу,
чтоб не видно было неба,
чтобы всё везде в снегу,
чтобы ветер с ног, чтоб бритвой
резал щёки жгучий снег,
чтобы, с ним вступая в битву,
не спужался человек,
чтобы шёл он прямо к цели,
невзирая на метель,
помня, что одной в мотеле
нелегко мадмуазель,
что в такую непогоду
хочется волчицей выть,
и печального исходу
не должно как будто быть…
Дай-то Бог!
И холмик снежный
не появится в степи,
бесконечной и безбрежной...
Так что, путник, не глупи
и не лезь ты в авантюру,
от похода откажись.
А мамзель, уж коль не дура,
подождёт.
Дороже жизнь!
ЗИМНЯЯ ДОРОГА
Трасса.
Зимник.
Белый снег
по обочинам дороги.
Мимо просек-лесосек
неторопко едут дроги.
Конь ли слаб, возница ль пьян,
колея – не автострада?
Начинается буран –
поспешать вознице надо.
Чёрный ворон на снегу
(с колеёй дороги рядом),
из бурьяна на лугу
равнодушным смотрит взглядом.
Поражает красотой
безмятежною картина.
...А на дрогах гроб пустой,
притороченный к жердинам…
ИНОК
Угрюмые тучи-куртины
беременны снежной пургой.
Чуть ветер прорвётся в долину,
так сразу засыплет мукой
из белых мельчайших снежинок
дороги к деревне петлю,
и ночью заблудится инок,
ища путь к родному жилью.
НИКОГДА
У пасмурного леса на опушке
В сухой морозно-сонной тишине
трепещет еле-еле свет в окне
отжившей век приземистой избушки.
Трещат в буржуйке сучья и поленья,
струится из трубы белёсый дым...
Я вспоминаю, как я молодым
сидел, смотрел на круглые колени…
Похожа на озябшую овечку,
она была задумчиво-грустна,
случайная подруга, не жена,
и грела руки над железной печкой…
Стряхнула с валенок остатки льда,
прибрала, причесавшись, гребешок.
И так нам вместе было хорошо,
как не было ни разу,
никогда…
СЛУЧИЛАСЬ БЕДА
Злобится зима и пуржит, и буранит,
метелит, бросается снегом в окно.
И можно сказать, беззаконно майданит,
а так, я скажу вам всем, быть не должно!
На улицу выйти никак не возможно –
опасность есть тут же в сугробах пропасть,
поскольку пурга и везде бездорожно.
Пойду-ка я в спальню, в постель чтобы – шасть!
Конфет я с собою возьму граммов триста
и Моэма томик возьму я с собой.
Люблю Сомерсета!
Таких беллетристов
ещё поискать…
И читаю взапой…
Жаль, не с кем восторгами мне поделиться.
Ушёл ты, надеюсь, что не навсегда.
Недаром зима метелится-злобится.
Она, видно, знает: случилась беда…
ЗИМНИЙ ЛЕС
Пейзажи заснежённые зимой
красы невиданной, необычайной.
Вот лес стоит.
Весь в инее.
Немой.
Сокрыты в нём неведомые тайны.
Статично всё.
Движенья ищет взгляд,
но тщетно.
Лес в глубокой летаргии.
Блестят алмазы в тысячи карат
на ветках елей, как на панагии.
Уж солнце низко и пора идти…
Иду я, предвечерней мглой одетый.
Снежинки с неба, словно конфетти.
И я так радуюсь картине этой,
что даже счастлив, может быть.
Почти…
|
