Над берегом чёрные лу́ны, и море в агатовом свете. Вдогонку мне плачут мои не рождённые дети. "Отец, не бросай нас, останься!" У младшего сложены руки… Зрачки мои льются. Поют петухи по округе. А море вдали каменеет под маской волнистого смеха. "Отец, не бросай нас!.." И розой рассыпалось эхо.
(Федерико Гарсиа Лорка. Чёрные лу́ны)
Лунный свет Эдгара По
Отрывок из поэмы Эдгара Аллана По «Тамерлан»
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Луна, луна, — твой бледный лик
утратил по́лдня жёлтый блик,
усмешки о́тсвет — блёклый луч
(в ночи́ безжизненно текуч,
как вздоха нервного флюид),
как слепок с мёртвого отлит.
Миг детства-солнца в ясный день,
но туч дождливых ляжет тень,
померкнет свет, — а там закат,
чреватый скорбью от утрат, —
вся жизнь, как лепестки цветка,
осыпались, и всё — тоска.
Я дом искал, — пришёл, а в нём
никто очаг разжечь не мог,
изъеден вход зелёным мхом, –
шагнул за каменный порог,
и он, безмолвный, возроптал
преданьем тех, кого я знал…
О, Ад! разве́рзнутый во мне,
испепеляющий вдвойне
смиреньем сердца – в тишине –
Отец, для веры нужен срок…
А Смерть придёт, как не тяну,
из мест, где отрицают ложь, –
там чёрный ждёт меня остро́г,
врата открыты, подытожь, —
там, в царстве боли, ни к чему
луч Истины, секущий тьму…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
(оригинал)
Edgar Allan Poe. Tamerlane (from the poem) . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . What tho’ the moon—the white moon Shed all the splendour of her noon, Her smile is chilly—and her beam, In that time of dreariness, will seem (So like you gather in your breath) A portrait taken after death. And boyhood is a summer sun Whose waning is the dreariest one— For all we live to know is known, And all we seek to keep hath flown— Let life, then, as the day-flower, fall With the noon-day beauty—which is all.
I reach’d my home—my home no more— For all had flown who made it so— I pass’d from out its mossy door, And, tho’ my tread was soft and low, A voice came from the threshold stone Of one whom I had earlier known— O! I defy thee, Hell, to show On beds of fire that burn below, A humbler heart—a deeper wo—
Father, I firmly do believe— I know—for Death, who comes for me From regions of the blest afar, Where there is nothing to deceive, Hath left his iron gate ajar, And rays of truth you cannot see Are flashing thro’ Eternity— . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Послесловие:
Эдгар Аллан По (1809-1849) — американский писатель, поэт и эссеист, создатель формы классического детектива и жанра психологической прозы. Непревзойдённый мастер новеллы, которая под его пером могла быть и трагической, и юмористической, и «страшной», и фантастической. Поэма «Тамерлан» 1827 года относится к ранней поэзии Эдгара По и несёт черты романтизма. В зрелом возрасте он пытался с помощью воображения преодолеть конечность времени и неотвратимость смерти. Тамерлан или Тимур (1336 — 1405) — тюрко-монгольский завоеватель, который основал империю Тимуридов на территории современного Афганистана, Ирана, Месопотамии, северной Индии и Центральной Азии и стал первым правителем её династии. Непобедимый полководец, широко известный как величайший военачальник и тактик, и как один из самых жестоких в истории. Будучи мусульманином тюрком, считал себя наследником Чингисхана. «В своей официальной переписке Тимур на протяжении всей жизни продолжал изображать из себя восстановителя прав Чингизидов. Он оправдывал свои иранские, мамлюкские и османские кампании как восстановление законного монгольского контроля над землями, захваченными узурпаторами». Чтобы узаконить свои завоевания, Тимур полагался на исламские символы и язык, называя себя «Мечом Ислама».
Александр Городницкий — Марш хунвейбинов
Владимир Высоцкий. Возле города Пекина…
Возле города Пекина ходят-бродят хунвейбины,
и старинные картины ищут-рыщут хунвейбины, –
и не то чтоб хунвейбины любят статуи, картины:
вместо статуй будут урны "Революции культурной".
И ведь главное, —
знаю отлично я, как они произносятся,
но что-то весьма неприличное на язык ко мне просится:
хун-вей-бины…
Вот придумал им забаву ихний вождь товарищ Мао:
не ходите, дети, в школу — приходите бить крамолу!
И не то чтоб эти детки были вовсе малолетки, –
изрубили эти детки очень многих на котлетки!
И ведь главное, —
знаю отлично я, как они произносятся,
но что-то весьма неприличное на язык ко мне просится:
хун-вей-бины…
Вот немного посидели, а теперь похулиганим —
"Что-то тихо, в самом деле, – думал Мао с Ляо Бянем, –
Чем ещё уконтрапу́пишь Мировую атмосферу:
мы ещё покажем кукиш США и СССРу!"
…И ведь главное, —
знаю отлично я, как они произносятся,
но что-то весьма неприличное на язык ко мне просится: хун-вей-бины!
