... ковш экскаватора, совковая лопата или жме́ня?
Пожалуй, горсти хватит, чтоб взять и поднести к лицу
всю эту сочность и просто рассмотреть, не обесце́нив
при этом дорогой товар купцу.
О, сколько здесь меж па́льцами и земляны́х червей,
хороших, жирных, прямо с огорода;
строительных камней, дверей и площадей,
а сколько мне попалось здесь народа:
и вёрткие дельцы, политики, растяпы-ротозеи,
и мамочки с детьми, водители троллейбусов,
официанты, доставщики еды, жокеи, лицедеи, –
всех не назвать, да и не требуется!
В моей горсти: весна в ночном лесу,
трещит корой растущей, пробившаяся стрелками
трава, с малиновым бог-весть химический сосуд,
вот мамка-белка с маленькими белками.
В моей горсти: буфет и гардероб, посуда,
две лампочки, башмак, аптечка, веник,
окно и подоконник с лекарством от простуды,
и календарь открыт на воскресенье.
И что-то там, в горсти, работает-гремит,
судами перевозится из дельного Китая,
ракетами к Луне, Юпитеру летит,
агукает, в колясочке катаясь.
Сказать, что я люблю всё это с переливом
над горлышком сосуда, сказать, что я являюсь
всем и всеми, и в буйном, и в смешном, и в молчаливом, –
в любой соринке жизни. Жизни, что мне на этот раз досталась...
| 
Где же я? Посмотри хорошенько вокруг:
разве это не я в посевную ворочаю плуг?
И лягушкой пою на зелёной кувшинке пруда?
Электрическим током для связи бегу в города?
Усмехаются слуги гармошкой растянутой тьмы,
и стрекозы полей в одинокий цветок влюблены,
а у летнего утра – загар среднерусских равнин,
и песчаным станком припечатан к судьбе бедуин.
Игорь Муханов