…………………………………………….. Все языки теперь гремят в моей гортани: «Remember еstо memоr, – говорят – О, бойся пропустить минут летящих ряд, с них не собрав, как с руд, всей золотой их дани! О, вспомни: с Временем тягаться бесполезно, оно — играющий без промаха игрок. Ночная тень растёт, и убывает срок, – в часах иссяк песок, и вечно алчет бездна». Вот-вот — ударит час, когда воскликнут грозно тобой презренная супруга — Чистота, Рок и Раскаянье (последняя мечта!): «Погибни, жалкий трус! О, поздно, слишком поздно!»
(Шарль Бодлер. Часы)
Совесть, Гордость и Гордыня
Тянулось время
по-над вечностью рутинно,
шуршала тишь,
как возле пру́да камыши, –
болтали скромно на приступочках души
подружки — Гордость и капризница-Гордыня.
Перед подругой мельтеша и хорохорясь,
от маньеризма захмелевшая слегка
(кривляке льстила куртуазность ветерка), Гордыня молвила:
"И где же наша Совесть?"
Подруга Совесть и не думала скрываться,
лишь наблюдала сей спектакль издалека:
как Гордость ёжилась от сказок сквозняка,
и как другая представлялась чудо-ца́цей... Гордыня Совесть не любила.
За апломб.
Уж больно та категоричностью страдала!
От постулатов ярых с кредо радикала Гордыню бил
мучительный озноб…
Другое дело Гордость — та и Совесть
срослись, как два сиамских близнеца!
В своих уловках состязались без конца,
как отвратить Гордыню
им злословить…
Томилась Гордость идефи́кс на чистоту
внутри души, — вокруг, что окружает, – Гордыне же,
нажми слегка на жалость,
легко и просто — замарашкой за черту.
Боялась Совесть и позора на седи́ны,
и как бы с непредвиденной лихвой
ей вдруг не стать ослепшей и глухой
от шашней разгулявшейся Гордыни.
Стыдили бе́сперечь Гордыню забубённу!
Но той, как с гу́ся — родниковая вода…
Мораль — условность
для не знающих стыда
и не страшащихся духовного урону… Гордыня сдавленно нудила: "Мне всё ма-а-а-а-ло…" –
когда пытались энту сволочь подкупить:
"Ох, нелегко нам с оголтелой… растуды́ть!" –
ругнулась Совесть… Гордость ей кивала.
Послесловие:
Ирина Самарина-Лабиринт — Пойду схожу за Счастьем на базар... (читает Софья Гузенко)
Пожалуй, это очень мудро и справедливо — за всё платить…
* * *
Плати, плати, за всё плати,
за всё плати всегда.
И словно векселя — пути,
и как счета — года.
Плати любовью за любовь,
враждою за вражду.
К пустой суме себя готовь,
сумей прожить в аду.
А на миру и смерть красна,
людьми её укрась.
На чёрта мне твоя казна?
Я выбираю казнь
платить, платить, за всё платить
из той, пустой сумы:
писать, любить и, может быть,
тебе ссудить взаймы.
(Инна Кашежева)
* куртуазный маньеризм (от франц. courtois – изысканный, любезный и итал. manierismo – вычурность, манерничанье) — данное течение зародилось в 1520-1590х годах в искусстве западной Европы. Изначально куртуазный маньеризм ассоциировался с особенностями галантного века, для которого характерен культ прекрасный дамы, изящество и утонченный стиль, столь характерный для прециозной поэзии. ** апломб (фр. aplomb – в буквальном смысле — «отвесно», «прямо», «вертикально», «равновесие») — самоуверенность, смелость в манерах, разговоре и действиях. В своём первоначальном значении слово «апломб», употреблённое в характеристике человека как личности, несло в себе сугубо положительную нагрузку. *** бе́сперечь (прост.) — постоянно, беспрерывно
