… Христос таится в язычестве, в христианстве открывается. Христианство есть Откровение, Апокалипсис язычества. Слепые солнца не видят, но теплоту его чувствуют. Христос язычников — солнце слепых.
…
(Дмитрий Мережковский — русский писатель, поэт и философ)
о странном путнике
Напитан воздух терпкой примесью озона,
померкла, вспыхнув, безымянная звезда, –
вдоль по дороге в балахоне с капюшоном
шёл странный путник — сам не ведая куда.
Закатный купол вспышками был вспорот,
блистали молнии, пространство бороздя,
неясным контуром вдали виднелся город, –
он долго ждал животворящего дождя…
Обуреваем бездной дум медитативных,
шёл пилигрим по кладке пыльных улиц,
пересидеть он попросился близкий ливень,
узрев швейцара в элегантном вестибюле.
Но тот, впери́в в него подслеповатый глаз,
угрюмо дви́жимый кичливым манифестом,
витийствовать привыкший напоказ,
изрёк с отточенным величественным жестом:
«Не говори пустое — нет ни капли влаги!
Под маской прячешься, коварный асмоде́й?
Принять на веру эти россказни бродяги,
что, ухищряясь, просит крова у людей?!»
Захлопнув двери, враз расслабился охранник:
как хорошо, что с визитёром обошлось!
Взяв посох свой, ушёл печальный странник,
а вслед за ним — и долгожданный дождь…
С рассветом, под палящим знойным солнцем,
проснулся город в лапах спёртой духоты,
вбирая лёгкими радиационный стронций,
он страстно жаждал оживляющей воды…
Вот силлогизм на этот простенький рассказ:
во мгле не каждому дано увидеть свет, –
когда со временем не зрит ослепший глаз
беспочвен аргумент, что СВЕТА — нет.
Послесловие:
* асмодей (собственно – Ашмедай, то есть искуситель) — злой демон, упоминаемый в позднейшей еврейской литературе; в Талмуде он называется князем демонов, то есть сатаною, изгнавшим царя Соломона из его царства.
Би-2 — Колыбельная
* * *
«Распни Его! Варавве дай свободу!» —
вопила яростно толпа, и ей в угоду
позорно пролита была святая кровь
Того, Кто возвестил прощенье и любовь.
С тех пор прошли века. Свершилось искупленье —
и озарило мир великое Ученье:
приявшему от нас и муки, и хулы
возносим мы теперь молитвы и хвалы.
Но втайне, внутренне, мы те же фарисеи!
Во мгле житейских дрязг заря живой идеи
порою чуть блеснёт — уж в трепетных сердцах
испытываем мы смятение и страх.
А если прозвучит нежданно и сурово
отважного ума бичующее слово —
о, в те мгновения, ретивы и дружны,
безумно-яростной враждой ослеплены, —
мы полчищу Варавв предать себя готовы,
чтоб наложить на мысль безмолвия оковы:
Вараввы нас тогда не устрашают – НЕТ,
мы перед ИСТИНОЙ дрожим: нам страшен Свет!
