1
На лесной тропинке встретился мне дед,
что не по сезону простенько одет,
держится за палку дряхлою рукой,
а из глаз незрячих слёзы льют рекой.
Я спросил у старца: «Чем могу помочь?
Проводить до дома? Есть ли сын иль дочь?»
Промолчал дедуля, сглатывая ком,
но, присев на камень, рассказал потом:
«Есть семья большая, дом и дивный сад.
Воспитал один я четверых ребят.
Померла Настасья, горлинка моя,
как с войны проклятой возвратился я.
Спину гнул до ночи, поднимал детей,
дал образованье – всё, как у людей.
Все теперь женаты, обрели очаг,
только места деду не найти никак.
И сказал однажды младший из сынов:
«Ты бы шёл, папаша, по местам боёв.
Может, сможешь встретить там однополчан,
потому как дома, что-то заскучал».
Помогал «с заботой» собирать рюкзак:
сухарей дал, фляжку, да деньжат пятак».
И пошел дедуля по лесам бродить.
Что ж теперь поделать, коль остался жить?
2
Предложил я старцу: «Так пойдём ко мне!
Места в отчем доме хватит нам вполне.
Я тебя и чаем крепким напою,
и с дороги дальней баньку истоплю,
в комнатке уютной застелю постель,
и порою зимней вместе под метель
будем дружно слушать в тишине ноч`и,
как трещат поленья весело в печи».
«Нет, – ответил старче. – Ты прости, сынок,
но идти с тобою не велит мне долг.
Память фронтовая – воевал я здесь.
Где-то недалече взвод полёг мой весь.
Поклониться б надо тем святым местам.
Говорят, в деревне рядышком есть храм.
Там зажгу лампадку за своих друзей,
и молиться стану Богу за детей,
чтоб жилось им легче, без войны и бед,
чтоб заботой близких каждый был согрет».
Дед рассказ закончил. Боль сжимала грудь.
«Хочется тем детям мне в глаза взглянуть!»
«Не суди их, парень», – мне промолвил он
и ушёл неспешно, в думы погружён.
3
Шло неслышно время и вилось, как нить.
Старика слепого я не смог забыть.
И однажды утром, лишь блеснул рассвет,
дальнею дорогой я пошёл вослед.
Вот и та деревня. Церковь на краю.
А у кромки леса ясени в строю
над могилой Братской на посту стоят,
чтобы не забыли храбрости ребят.
Тридцать шесть мальчишек здесь в сорок втором
высоту держали под сплошным огнём!
И когда их немец танком стал давить,
ни один не дрогнул! Им бы жить да жить,
но приказ вручили: «Удержать рубеж!»
И простились с жизнью тридцать пять надежд.
Посмотрел правее… Свежий бугорок.
Крестик деревянный, из цветов венок.
Траурные ленты золотом горят,
«От освобождённых!» – надписи гласят.
Не забыли люди славный подвиг твой!
Поклонился в пояс, и пошёл домой.
|
