Хочу отдохнуть от сатиры... У лиры моей есть тихо-дрожащие, лёгкие звуки. Усталые руки на умные струны кладу, пою и в такт головою киваю...
Хочу быть незлобным ягнёнком, ребёнком, которого взрослые люди дразнили и злили, – а жизнь за чьи-то чужие грехи лишила третьего блюда… . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
(Саша Чёрный. Под сурдинку)
Седовласый странник
— Мой седовласый странник, мой пророк, поведай тайны непростого бытия. Как, помня свой отеческий порог, в чужбине протекала жизнь твоя, как шёл ты, исполняя высший долг, по перепутьям и по площадям, – творя в себе духовный свой острог, забыв о прошлом, дальше не глядя́…
— Я изучал не на страницах книг
азы доктрин, но там, где побывал.
Бесспорных истин тонкости постиг,
причастен был и к славе, и к богам.
Об этом мне доступней не сказать, –
тут смысл в неясности... ещё какой!
Но суть явлений дымчатую гладь
пересечёшь, манки́руя покой, –
скажи: ты будешь счастлива, когда
все бремена́ и тяготы земли
возьмёшь на плечи? Впрочем, иногда,
пока часы твои не истекли,
Вселенный Дух о жертве сей радя́,
преодоление изрядно облегчи́т, –
ведь по дороге, с ношей сей бредя́,
твой Ангел проходил, как следопыт.
Пусть тлеет позади житейский быт,
все склоки мира, ложь и суета, –
тобою будет праздник позабыт,
но будет значимой заветная мечта!
И доля такова не по злобе́, —
пусть ту дорогу не осилить без нату́г,
но есть закон противиться судьбе,
и он весомее придуманных наук.
В нём — ИСТИНА. Она сильна.
И только кажется, что перед ложью ниц
склоняется. Нет-нет! Она — одна!
У лжи, как знаешь, сотни разных лиц.
О, если б правда быть могла
такой изменчивой! Лжи пыл бы сник…
Но в том-то, милая, все и дела —
у ИСТИНЫ один Священный лик!
А суета... Всё — суета! Воистину блажен,
кто вовремя увидит в этом знак, —
сей мир для нас таким и сотворе́н,
за глупость отдувается дурак…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Я покажу тебе Скрижалей естество,
где скрыта Мудрость высшая в Мирах.
Поведать тайное стремится Божество!
Отступит смерть, утихнет боль, покинет страх…
И что сравнится с силой торжества,
когда нет ужаса, застывшего в глазах —
есть силой Духа постижение впотьмах!
Неоспоримее не станет волшебства,
когда на вопли и угрозы подлеца,
уже без паники, промолвишь ему позже,
что судит он по недомыслию слепца,
а у Природы для него подарок тот же!
И пусть теперь в руках его секира,
пусть смертоносной целится пращой —
владея безраздельно целым миром,
не властен он над собственной душой!
Кто в мире бренном роком наделе́н
безмерной беспощадной властью,
тот заточает разум в вязкий плен,
лишаясь напрочь истинного счастья…
Но ты же впредь старайся никогда
перед невежеством не преклонять колена,
не стоит фальшь духовного труда, —
прекрасного не возродить из тлена.
Будь выше безрассудства… а любовь,
она имеет, безусловно, все права!
Но во дворцах её довольно тупиков, –
все миновать, не наломав дрова,
поверь мне, так же невозможно,
как избежать растленности греха.
Однажды потерять её несложно,
но как спасти, когда внутри труха?
Законы зла витиеваты, — непросты,
их все за десять жизней не постичь,
но у добра все помыслы чисты
и у него в конце победный клич.
Не унывай, дитя… Живи! чудачь, –
ведь завтра будет день! И солнце
сотрёт с лица после́дки неудач,
раскрасит ясной росписью оконце...
— Надеяться хочу я, кто же спорит…
— Но ты должна ещё одно понять:
чтоб целый мир рукой своей объять,
memento mori, дочь моя, memento mori…
чтоб не войти в её предел без покаянья,
отправившись в безмерность навсегда,
но, оправдав себя, попасть туда,
где вечная Любви Звезда
согреет нас своим сияньем!
* memento mori (лат.) — помни о смерти
Послесловие:
СПЛИН — ПластМассовая жизнь
Владимир Высоцкий. Я из дела ушёл...
Я из дела ушёл, из такого хорошего дела!
Ничего не унёс — отвалился в чём мать родила,
не затем, что приспичило мне, – просто время приспело,
из-за синей горы понагнало другие дела.
Мы многое из книжек узнаем,
а истины передают изустно: "Пророков нет в отечестве своём!"
Но и в других отечествах — не густо…
Я не продал друзей, без меня даже выиграл кто-то.
Лишь подвёл одного, ненадолго, — сочтёмся потом.
Я из дела исчез, — не оставил ни крови, ни пота,
и оно без меня покатилось своим чередом.
Незаменимых нет, и пропоём
за упокой ушедшим — будь им пусто. "Пророков нет в отечестве своём,
да и в других отечествах — не густо…"
Растащили меня, но я счастлив, что львиную долю
получили лишь те, кому я б её о́тдал и так, –
я по скользкому по́лу иду, каблуки канифолю,
подымаюсь по лестнице и прохожу на чердак: пророков нет — не сыщешь днём с огнём!
Ушли и Магомет, и Заратустра, –
пророков нет в отечестве своём,
но и в других отечествах не густо.
А внизу говорят — от добра ли, от зла ли, не знаю:
"Хорошо, что ушёл, — без него стало дело верней!"
Паутину в углу с образов я ногтями сдираю,
тороплюсь потому, что за домом седлают коней.
Открылся лик — я стал к нему лицом,
и он поведал мне светло и грустно:
"Пророков нет в отечестве своём, но и в других отечествах — не густо".
Я влетаю в седло, я врастаю в коня — тело в тело,
конь понёс подо мной, – я уже закусил удила́!
Я из дела ушёл — из такого хорошего дела!
Из-за синей горы понагнало другие дела...
Скачу — хрустят колосья под конём,
но ясно различаю из-за хруста: "Пророков нет в отечестве своём! Но и в других отечествах — не густо".
абсолютно с Вами согласна, Левантина,
исключительное творчество столпов Русской Высочайшей Поэзии -
воистину величайшее бесценнейшее наследие наше,
спасибо за добрые отклики
