| | Стихотворение «ЛЮБОВЬ, КАК ОНА ЕСТЬ» | ЛЮБОВЬ, КАК ОНА ЕСТЬ
поэма
Мой друг любил Владивосток,
Просторы моря, волн поток,
А в детсаду любил девчушку,
Совместных детских игр подружку.
Причём она, играя с ним,
Показывала в меру сил,
Что на парнишку не похожа,
Где он подыгрывал ей тоже
И не перечил естеству,
Девчонку защищая ту.
Не знаю, что его тянуло…
Когда срывался он со стула
В бомбоубежище бежать,
Не забывал игрушку брать:
Её любимую Катюшу.
Тревогами мотали душу.
Их прятаться учили так
От бомб и газовых атак.
Там воспитательница Дина
Читала им про Буратино.
Она Мальвина, он – Пьеро…
Любовь? О том молчит перо.
* * *
Судьба мальчишки, что загадка:
Не сладкая, но и не гадка.
С отцом недолго мать жила.
Он жил у бабушки тогда
Лет до восьми. Уехал в мае
К отцу, что в Красноярском крае,
Где, изменивши жизнь свою,
Вошёл там в новую семью.
Он не был в обществе изгоем:
Читая Пушкина запоем,
О Мэри девственной мечтал,
Героем прерий диких стал,
Судил о Дон Жуане – хаме
И баловал себя стихами,
Простецкой рифмою творя,
Стихом с любовью говоря.
Завидовал и жизни светской.
Бывал в библиотеке детской,
Где создан игровой кружок,
Куда привёл его дружок.
Там повстречал одну девчонку.
Он отводил глаза в сторонку,
Когда встречал девчонки взгляд,
Ловя любви порыв, что свят!
Что ныне кличут дискотекой,
Тогда, под взрослою опекой,
Здесь проводили вечера,
Где веселилась детвора:
Смеясь, плясали, песни пели,
Стремились в жизни к высшей цели.
В «живую почту» там играл.
Записки девочкам писал.
«Хочу с тобой дружить!» Наивно,
Но не забыть об этом, видно,
Сердечко прыгало в груди:
Приди, приди, любовь, приди…
Стучало сердце, как набатом.
В то время он водился с братом.
Не мог встречаться с ней, увы.
Далёк был от своей любви.
Вокруг неё мальчишки вьются.
Быть может, и над ним смеются.
Он был готов себя убить.
Ну, разве можно так любить?!
От горечи уста сжимались,
И строки новые верстались.
Любовь не связывала их,
Поставив свой последний штрих.
Любовь лишь принесла страданья…
* * *
Зовут просторы Заполярья.
Отец торговым босом стал
Таймыра и семью забрал.
Путь до Дудинки был не близкий,
А рядом комбинат Норильский, –
Таймыра центр. Дудинка – порт.
Здесь новый обрели оплот.
Зима. Мороз. Он из восьмого,
А вот девчонка из седьмого,
На год моложе что была –
Она прелестна и мила,
Стройна, горда, богиня Ника,
И имя – песня – Вероника!
С улыбкой взгляд и бровь дугой.
Он что Печорин… Мой герой,
Сражённый наповал любовью,
Страдал, наполнив сердце болью.
Любовь – загадочна она –
Мужчинам не испить до дна.
Ночами он кропал стихи ей,
По-детски, может, неплохие,
Мечтал о ней: ведь не урод.
И вот однажды в Новый год
Был школьный бал, где вальса звуки
Смущенью развязали руки.
О Боже! То ли явь, то ль сон…
Шёл к той, в которую влюблён.
И будто кто-то нёс отрока,
Где у стены та недотрога
Манящий источала взгляд.
В глазах любви волшебный яд.
Он не шагал, он плыл средь зала:
Вот только бы не отказала.
На миг как будто замер бал,
И на него смотрел весь зал.
Ему в тот миг так было лихо…
Шептал он, запинаясь, тихо,
Почувствовав: лицо горит.
И не поймёт, что говорит.
Слова деревенели всуе:
«Быть может… может… потанцуем?»
И бал не замер, не застыл,
А зал был добр к нему и мил:
Они вальсировали в круге.
Он благодарен был подруге.
В сердцах неведомая новь,
Обоих обожгла любовь.
А дальше? Дальше легче было:
Любовь за них заговорила.
Любовный всплеск, любовный пыл
Был первым, настоящим был.
Любовь серьёзная – не шалость.
Она лобзаньем завершалась.
И как её ни назови,
Но прелесть девственной любви,
Любви, что Бог создал, как зодчий,
Меж юной девой непорочной,
Зовущая в святую даль
И тайны приоткрыв вуаль,
С тем отроком всё ж состоялась.
Зато весной беда вмешалась
И приземлила её ниц,
Придав любви черты границ.
Она жила в то время с братом.
Бог знал: родителей нет рядом.
Они на небе, высоко.
Без них, конечно, нелегко.
На «материк» брат собирался.
Любовный стон, что раздавался,
Ничто. Пройдёт, как ледоход,
Уйдёт и первый теплоход,
Взбивая водный ток винтами
И тундру огласив гудками,
Не бередя душевный грех,
Уйдёт по Енисею вверх.
Директор школы пунктуален,
Но Веронике сдать экзамен
Пораньше разрешил – о рок! –
Влюблённых души тем ожёг.
А мы воспользовались классом,
Где целовались раз за разом,
Задвинув стулом двери в класс.
Но тут директор как-то раз
Стучится в дверь с сердитым криком…
В лице бледнела Вероника.
Мальчишка бросился к окну,
Оставив здесь её одну.
А та стремглав к двери бежала,
Что под ударами дрожала.
Он по сливной трубе скользнул
И в снежный вал – в сугроб – нырнул,
Что, тая, до июня выжил:
Осел и стал намного ниже.
Удар. Вскочил и в тот же миг
Он в школьный коридор проник.
И зашагал по школе браво.
Прыжка, как будто, не бывало.
Да, видно, Бог на свете есть:
Он защитил девчонки честь.
Подходит ближе час разлуки.
К чему бессмысленные муки…
Июнь. Начался ледоход.
Ко льдам приткнулся пароход.
Давали клятвы: ждать друг друга.
Дневник оставила подруга,
Где описала день за днём:
Любовь возвышенная в нём.
Прощальный вечер. Утром рано
Она уйдёт. Но как ни странно,
Ещё не думали тогда,
Что расстаются навсегда.
Судьба меж ними клин свой вбила
И с Вероникой разлучила…
Весёлый праздник на реке.
Они идут – рука в руке.
Любовь и чувства внеземные
Познали в юности впервые.
Шалели от большой любви,
Как оставались визави.
Ту боль любви и нежность эту
Возьмут с собой и канут в Лету…
* * *
Тоскливо было. Он один.
И дух любви тоскливо ныл.
Весь мир мрачнел, угасли свечи…
Но время постепенно лечит.
К исходу лета светский лев,
От пут любовных отрезвев,
Заметил: глаз бы положила,
Что с Вероникою дружила
Девчонка. Чтобы не скучать,
Решил он шашни с ней начать.
И перед ним она – истома.
Он провожал её до дома.
Встречались то ли в день, то ль в ночь.
Не уходило солнце прочь:
Гуляет по небу светило.
Но нет любви, любви той милой.
Вернее у него нет к ней.
А как сказать об этом ей?
Печаль девчонка остужает.
Он с ней, но о другой мечтает,
Любовью душу теребя,
Обманывает сам себя.
А эгоизму то приятно.
Девчонка любит? Ну, и ладно.
В любовь с улыбкою играл,
Но о своей не забывал.
А заглянув в девичьи очи,
Покаялся. Не то, чтоб очень,
Но всё же, всё же… Наконец,
Признался: был чуть-чуть подлец…
Любовь в душе кричит от боли.
Ей объявил туше, не боле.
* * *
Тут и сентябрь настал как раз.
С друзьями шли в девятый класс.
Был в нашей школе спорт в почёте.
И не для галочки в отчёте:
В каникулы в спортивный бой
В Норильск мы ездили зимой.
И, уезжая средь недельки
В трясущейся узкоколейке,
Контакты продолжались вновь –
С девчонкой той крутил любовь.
На полке с нею целовались,
В Норильске запросто расстались,
А путь когда обратный был,
С другой он шашни закрутил.
С тех пор до класса выпускного
Не знал в любви пути иного,
Как просто… просто не любить:
По воле волн в забвенье плыть.
Класс выпускной. Всем по семнадцать.
И срок пришёл определяться:
Куда, зачем и с кем идти,
Какие выбирать пути.
Он думал, над проблемой бился,
А тут беда ещё: влюбился.
Как в ситуации той быть?
Порою хочется завыть.
Красна девица, не спесива
И, как у Пушкина, – Людмила,
Да одноклассница притом.
Ей объяснился он потом
В любви, как говорится, сдуру.
Она в ответ, что любит Юру.
И сколь вокруг бы ни ходил,
Но был, как видно, нелюбим.
Как будто всё идёт по кругу.
Он вспоминает ту подругу:
С ней флиртовал - так, не любя,
Теперь примерил на себя.
И понял, как же это горько,
Что любит он – она нисколько.
А самолюбие – свят, свят –
Кусает больно тех ребят.
О том не думал как-то прежде.
Любовь всегда живёт в надежде.
И будет вечной на Земле
При ярком свете ли, во мгле,
А умереть она не может:
Уйдёт в полёт, иль боль стреножит,
Амурной тронута стрелой,
Приняв порой неравный бой,
Она надёжна, эфемерна…
Пока есть жизнь, любовь бессмертна.
И хоть любовь, понятно, есть,
Да миг тот не про нашу честь.
Сколь долог час душевной муки?
Любви пришла пора разлуки.
Экзамен, тест на зрелость сдан.
Прощальный вечер, школьный бал.
И, распахнув ворота шлюза,
Птенцы Советского Союза,
Расправив крыльев переплёт,
Ушли за будущим в полёт,
Вспорхнув с просторов Заполярья,
Блуждая в небе…
* * *
На Урал я,
Как и со мною юный друг,
Судьбы соединивши круг,
По судной воле военкома,
За тридевять земель от дома
Попал. В неведомое вёз
Нас паровоз под стук колёс.
Забыты бывшие подружки,
Да и домашние ватрушки.
Здесь всё сияло новизной.
Училище. Челябинск. Строй.
Военный дух и дисциплина.
И измочален был без мыла.
Подъём – размеренная жизнь.
Отбой – не хочешь, а ложись.
Учёба, марш-бросок да стрельбы:
И время нет нам для безделья.
Когда в военный ритм вошёл,
Уж третий месяц подошёл.
Легко учился – на отлично.
В училище друзей – прилично.
Друг – третьекурсник – в Новый год
Уговорил на «самоход».
Мы будто снова в прежнем мире:
Накрытый стол в большой квартире,
Головок девичьих краса –
Копна волос или коса
И голосистый смех девичий,
Во грех что вводит без различий,
И смотрят очи понежней
На вновь явившихся парней,
Что от «цивильных» отличались.
Девчата позже в том признались.
За жизнь, за счастье, что грядёт,
За пятьдесят четвёртый год…
Вином наполнены бокалы
Девчат коснулись губы алы
И осушёны вмиг до дна.
Ему понравилась одна
Девчонка с карими глазами.
Любовь, что делаешь ты с нами,
Определяя миг тех встреч?!
Уж пламя догорало свеч,
А задержаться не могли мы:
Поверку чинят командиры.
Девчонку чмокнул, осмелев,
Чуть захмелевший «светский лев».
Бегом в казарму возвратились.
Узнали, что не «засветились»,
Пав с лёгким сердцем на кровать,
Успели до утра поспать.
Зимой он с девушкой встречался,
К ней в общежитие являлся.
В объятья падали любви,
Но ни о чём дурном: ни-ни,
Под облаком витая где-то.
Однажды встретился с ней летом,
С её подругой и со мной,
Хотел свести с подругой той.
Пошли на речку: искупались,
Позагорали, распрощались.
Зайдя в столовку на обед,
Особых не предвидя бед,
Спросил его я понарошку:
«Твоя что ль лопает картошку?»
«Не знаю. Это ты к чему?»
«Да лезет уж живот к пупу».
Так речь его ошеломила,
Что начисто любовь отшила.
Представил истину нагой…
С тех пор к ней больше ни ногой.
* * *
Любовь, любовь… Да что в ней толку?!
Так, правда, думал он недолго.
Сентябрь, учебная пора.
А молодость своё брала.
И обожжёт она любовью,
Тревожа сердце нежной болью.
Очередной встречали год.
Седьмого января в поход
Пошли, вернее, в увольненье.
Попутал чёрт. На удивленье
Попали в привокзальный клуб,
Где слышно, как литавры бьют.
Нас контролёр журил нестрого:
Впустил без денег. От порога
В сторонку чуть скосил глаза,
А там девчонка-егоза,
Что танцевать пошла не ропща,
Да вот не нравилась партнёрша
И что танцует с ней не рад.
Блуждал, ища кого-то, взгляд.
Кружились две подружки рядом.
Одна его пронзила взглядом,
С косою что, в кудряшках лоб.
Он ощутил любви озноб
И взрыв любовного заряда.
О Боже, то ж цветок из сада:
Уста, что лепестки из роз,
Чуть вздёрнут некурносый нос,
Глаза ресницы оттеняют,
Бездонным омутом пленяют,
А брови, выгнувшись дугой,
Манят естественной красой,
С чуть нежно-розоватым ликом.
Божественным каким-то мигом
Пленил его девчонки вид.
Он понял: к сердцу путь открыт!
Душа как будто повстречала
Родное что-то. Прозвучала,
Как песнь небесного Отца,
Любовью окропив сердца.
Душа его затрепетала.
Партнёршу отпустил средь зала.
Ты – поводырь, а он – слепой,
Шёл за тобой, как за святой.
Мы рядом подпирали стены.
Плыла в зал музыка со сцены.
Коснулся чуть её руки,
С трудом промолвил он таки:
«Станцуем?» Сердце ждёт, что скажет:
С пренебрежением откажет,
Иль от ответа увильнёт?
О Боже, перед ним встаёт,
А на погон рука ложится –
Изволь, мол, в танце покружиться –
И взор потупив в никуда,
Ему в ответ шепнула: «Да».
А нас уж время поджимает.
Она его словам внимает
И в танго медленно скользит.
Он – говорит, она – молчит.
Всё ж прошептала еле-еле,
Что будет здесь на той неделе.
Решили встретиться опять.
Пора нам с другом путь держать.
Шинели быстро получили
И в часть трамваем укатили.
Неделю был он сам не свой.
Влюбился, может быть, дурной?
Не знаю. Встречи ждёт охотно.
На увольнение в субботу
Получен отпускной жетон.
Маршрут до клуба знает он:
Клуб «Ленина», что у вокзала.
Его судьба там поджидала.
И словно крылья за спиной
Несут его к девчонке той,
Что как с открытки будто – краля,
А имя в нежном звуке – Валя.
Девчонка явно без затей,
Но сердце рвётся от страстей.
По залу бродит. Не танцует:
Всё ищет. Нет её. Тоскует…
А время движется не вспять.
Но тут подружки две опять
Впорхнули, ёжась от мороза:
Из сердца вынули занозу.
Пальтишки сдали в гардероб.
Пробил предательский озноб,
Как только девушки коснулся
И по-дурацки улыбнулся.
Короток увольненья срок.
Домашний просит адресок.
Услышав радость в её тоне,
Кружил по залу в вальс-бостоне.
Но та потупилась в ответ,
И адреса не даст: нет-нет.
«Ну, ладно, телефон хотя бы?»
Дала, звонить захочет кабы.
Запомнил сразу телефон:
Всего четыре цифры в нём.
На то не обратил вниманья.
Пора заканчивать свиданье.
Не время дифирамбы петь:
Нам на поверку бы успеть.
Друг другу всё ж пообещали
Вновь повстречаться в этом зале.
И окрылённые судьбой,
Мы рысью двинули домой.
Конечно, не домой, в казарму.
Он нёс в душе девчонки карму.
Не раз наведывался в клуб,
Но нет её: видать, не люб…
Увы! Судьба судьбу вершила –
Влюблённых встречу отменила.
Крутил не раз он телефон:
Звучал гудок короткий в нём.
Шли дни и месяцы учёбы…
В душе не таял лик зазнобы,
Ночами не смыкал очей
И думал, думал всё о ней.
В видениях любовных грёзы.
Давно закончились морозы.
Весна. Я помню, в месяц май
Он оккупировал трамвай.
Мечтал: её, быть может, встретит.
Амур молчанием ответит.
Объездил весь Челябинск он.
Мотался, будто почтальон.
Ох, Валя, Валя, Валентина…
Ну что ты с парнем сотворила?!
Челябинск – город пребольшой.
Мой друг с израненной душой
Растерян: надо же, влюбился.
Судьбе злосчастной покорился,
Но образ девы не терял.
Он в сердце намертво застрял.
Авось и повстречает где-то…
К исходу подходило лето.
Сданы – экзамен и зачёт.
Свобода! Никаких забот!
А завтра в отпуск. Накануне
В парк Пушкина мы заглянули.
Ночной придвинулся покров.
Идём мы на оркестра зов,
Под музыку из «Рио-риты»
Кружились пары деловито
На танцплощадке под луной.
И мы туда. Девчонок строй
О чём-то меж собой воркует
И ждёт, кто с ними потанцует.
Но время вышло – кончен бал,
О чём звонок предупреждал.
Все медленно бредут на выход.
Вдруг репродуктор, сделав выдох,
Красою гаммы удивил,
Тем пары в вальсе закружил.
Он уж почти из сада вышел,
Но имя вдруг своё услышал
И обернулся. О мой Бог!
По жизни – тысячи дорог…
А тут сошлись: и он, и Валя.
Хоть атеист, но Бога славя,
От изумленья отошёл,
Ребятам крикнув: «Я ушёл».
О Боже, сладостные муки.
Девчонок подхватил под руки,
Ведя «по-светски» разговор,
Он неуступчив был и скор.
Решили меж собою сами:
Свиданье будет под часами
У цирка. Встреча в день-другой.
Спешили девушки домой.
Случайно или нет, тот вечер,
Что Божеским перстом отмечен,
Им встречи час определил.
В его душе любовный пыл.
Любовь поёт, куда-то рвётся,
То негой через край прольётся,
То забушует, заискрит,
По камешкам ручьём журчит.
Он любит? До конца не знает,
Но явно от любви сгорает.
Всевышний, подарив любовь,
Богов напиток изготовь
И опои влюбленных в тайне,
Опутав таинством свиданье.
Не вечен ожиданья час.
Вот-вот придёт… вот-вот… сейчас…
На циферблате девятнадцать.
Друг что-то начал сомневаться:
Он здесь, как штык, за полчаса.
О, право, что за чудеса,
Здесь есть ещё часы. Похоже,
Свиданье там. Ей ждать негоже.
Вскочил он на ходу в трамвай.
Лети, мой конь: давай, давай…
Себя ругает, всё постыло.
Здесь тоже девушки нет милой.
Минуты на часах круша,
В смятенье мечется душа.
И полчаса: туда – оттуда
Мотал, что маятник-зануда.
Тридцатая минута шла,
Как под часы она пришла.
Уф! Выдохнул он облегчённо,
Улыбкою светясь любовной.
Не верил – явь или обман…
А в голове любви туман.
Идут неспешно и воркуют,
О прошлом вспоминая всуе…
«Ты не пришла – я в клубе ждал»
«Да, мама подняла скандал:
С деревни свита прикатила
И мать на танцы не пустила.
Понадоблюсь я, может быть.
Не плакала – готова выть!»
«А телефон?». «Дала дань моде.
В отделе он, что на заводе.
На коммутатор позвони –
Соединят тогда они»
«Искал трамваем месяц, дольше…»
«А я пешком хожу всё больше.
Гуляю, право, не спешу
И свежим воздухом дышу»
«Но почему меня позвала?»
«Да вот, увидела, узнала…
Мне имя нравится твоё,
А в голове смешалось всё.
Уходишь ты… Я растерялась.
Невольно имя с губ сорвалось».
Бродили долго, не спеша,
И в лоно улеглась душа.
Она спокойна. Не иначе,
Пришла девчонка – что-то значит.
Коль не понравился бы ей,
То не было бы встречи сей.
Они брели неторопливо
По улице неговорливой.
Закатом солнца луч косит,
Сиянье нимба золотит.
Для посторонних глаз прохожих
Любовь выпячивать негоже.
А «бросить» может глаз любой,
Завидуя косе тугой.
Кудряшки чуть зефир колышет
И лик её блаженством пышет,
В глазах лучится томный взор,
Манящий алых губ узор.
От той девчонки – нет, Богини –
В любви он утонул отныне
И захлебнулся от любви.
Хоть так, хоть эдак назови…
В день настоящего свиданья
Не позволял себе лобзанья,
Хоть видел, что наивна чуть:
Любовь боялся отпугнуть.
Давно уже исчезли тени.
На Землю сумерки поспели.
А попрощались всё ж, когда
Зажглась вечерняя звезда.
И звёзды полным хороводом
Гуляли под небесным сводом.
Луна отправилась в полёт.
«Пора, от мамы попадёт».
И тем свидание прервала.
А он побрёл под сень вокзала,
Откуда ночью тепловоз
В Сибирь к родителям повёз.
***
Средь дивной красоты природы
Несёт свои тугие воды
Могучий, славный Енисей…
Герой рассказа в Енисейск
Сплывает вниз на пароходе.
На берег он по трапу сходит,
Где в это время жил отец
После болезни, наконец,
Покинул зону Заполярья.
Был радостен тот миг свиданья:
Взошёл как будто на престол
И сразу за богатый стол.
А мать – искусная стряпуха –
Шептала за столом на ухо,
За чаркой доброго вина,
Что здесь девчонка есть одна:
Мила, стройна, ума палата.
Но не влекли его девчата.
И в думах только образ той,
К которой прикипел душой.
Весь отпуск тяжким показался.
В обратный путь засобирался.
Сказал отец: «Ты что, сынок?
Ещё далёк отъезда срок».
Мать дальновидней в деле тонком:
«Да тянет молодца девчонка».
Он о делах им бормотал.
Отец настаивать не стал,
Поверив, не подал и вида,
Хоть на душе была обида.
В обратный путь благословил,
И друг в Челябинск укатил,
Мечтая о скорейшей встрече.
Ей позвонил. Пришла под вечер.
Непревзойдённая мечта
И всем девчонкам не чета!
Сразила наповал улыбка.
В душе поёт Амати скрипка
Под трепет любящих сердец,
Любви преподнеся венец,
О нежности в сердечном плаче
И дарит радость, не иначе.
Почувствовал: ждала она.
Пьянел совсем не от вина.
Поцеловать бы… Сердце тает.
Она головку отклоняет.
Стыдясь, притихла и молчит.
А губ коварство так манит!
Сказала всё же сквозь терзанья,
Что поцелует на прощанье.
Он молвил: дел, мол, бездна бездн…
И в первый же зашли подъезд.
Обнял. Головку наклонила.
Любви неведомая сила
Соединить смогла уста.
Лобзанья славят неспроста:
Дурман любви и нег безбрежье…
Не познавал того он прежде:
Блаженства миг, святой полёт,
Смятенье чувств, душа поёт,
В его объятьях дева млеет,
От поцелуев чуть бледнеет.
Уста любимой горячи,
Как будто русской жар печи.
А дрожь любовного озноба
В тот миг почувствовали оба.
«Теперь я поцелуй жду твой».
Она, как в омут с головой,
Закрыв глаза, вздохнув, нырнула:
Устами по щеке скользнула.
Он растерялся даже вдруг,
Не ведая таких подруг.
Потупясь, покраснев, призналась:
«С парнями я не целовалась.
Хоть ухажёров полон двор,
Не целовалась до сих пор.
К ним не испытывала страсть я,
А поцелуя прелесть, счастья
С тобой познала в этот миг».
Познав души любовный крик,
Мужскую гордость не балуя,
Дарил ей вечность поцелуя.
Окончен отпуск. В день другой
В патруль назначен городской.
Идём у площади солидно.
Здесь нарушителей не видно.
Из-под сапог немало брызг.
Вдруг тормозов ужасный визг…
По площади несётся «газик»,
Юзит, вздымая тучи грязи.
Там, на ходу откинув дверь
И спрыгнув, на слово поверь,
Бежит к нему краса-девчонка.
В пелёнках на руках сестрёнка.
Ребёнок носиком сопит,
Зевает, но пока что спит.
Девчонка прыгает по лужам.
Смекает офицер, что мужа
Нашла девчонка, подлеца,
Ребёнку предъявив отца…
Он отошёл чуть-чуть в сторонку,
Скандал не нужен был поскольку,
Ушёл подальше от греха.
Девчонка, видит, неплоха.
«Парней с деревни приютили:
Вот покатать меня решили.
Тебя увидела, Бог мой,
Шофёру прокричала: стой!».
Тут мирный разговор услышав,
Начальник снова бодро вышел,
Утёр с лица внезапный пот,
Махнул рукой, уйдя вперёд,
Решать вопрос оставив друга.
А он к машине вёл подругу,
Где рот разинув, ошалев,
Ведро лимонов будто съев,
Сидел шофёр, как очумелый,
Был за рулём он белый-белый.
Училище, курс выпускной.
Встречались в городе порой.
С тех пор уж кануло полгода.
Дожди, мороз ли, непогода,
Иль обогреет солнца луч,
Или нагонит много туч,
Но встреч любовь не прерывает.
Она влюблённых окрыляет.
Он приглашал её на бал
В училище. Давно признал,
Что в сердце юноши подруга
Вошла. Не жить им друг без друга.
В её семье нашёл приют.
В девичьей комнате уют.
И там при встрече запирались
И целовались… целовались…
Хоть Валю и ругала мать,
Но как же дверь не запирать?!
Когда влюблённых длится встреча,
Они от мира так далече…
Любовь не терпит суеты.
Закон любви – она и ты.
Она была трудолюбива.
Своих сестёр боготворила,
И к ним была всегда нежна:
Такая вот нужна жена.
Об этом он всё чаще думал.
И после выпуска надумал
Ей сердце, руку предложить,
Но ей об этом говорить
Считал пока ещё, что прежде.
Пусть поволнуется в надежде.
Есть время испытать любовь:
Проверить чувства вновь и вновь.
Ещё раз испытать друг друга.
На танцы летом и с подругой
В училище пришла: грустна,
Печальна, чем-то смущена.
С подругой в танце: «Что, послушай,
Случилось вдруг с моей Валюшей?»
«Да к ним нагрянули сваты.
Смотри, дружок, не медли ты.
Был разговор о том намедни.
Так сватай сам, да не промедли.
Ответ им Валя не даёт.
Что скажешь ты? Ответа ждёт».
«Скажи, что завтра непременно
Приду, посватаюсь отменно».
Летит на всех порах в обед.
А там друг брата, претендент,
Страдает той же самой болью.
Он заражён её любовью.
Шепнул друг брату: «Уводи,
Не создавай греха в любви,
Да поскорее и подальше,
Есть разговор к сестрёнке важный».
«Послушай, Валя, осмотрись.
Ведь служба – офицера жизнь:
Тревоги, трудности с квартирой
И гарнизонной жизнью сирой,
Учения, наряды, строй…»
«Я на край света за тобой!
Не надо мне пути иного,
В палатке жить с тобой готова».
Ну, что тут дальше говорить:
«Прошу моей женою быть!»
Сердца влюблённые прижались
И новым чувством наслаждались.
У дела есть всегда конец.
Рассказ подводим под венец.
Когда родители вернулись,
Пришёл к ним. Вместе улыбнулись.
Правдивой речью дорожу.
«Люблю я Валю, с ней дружу…»
Чуть-чуть коснулся важной темы.
«По молодости любим все мы».
«Не торопитесь, вас прошу,
Я Валентиной дорожу.
И если вы благословите,
То ей, пожалуйста, скажите,
Пришла чтоб завтра на вокзал…»
На практику он уезжал.
И точно, на вокзал под вечер
С улыбкой шла любовь на встречу.
Не скрыть сиянье милых глаз.
Она дополнила мой сказ.
Так, Валентина рассказала,
Что тоже мать её пытала:
«Ты поубавь-ка свою прыть:
В палатке, в поле будешь жить.
Он первую получит пулю,
Лови и ты, как есть, вторую.
А заведёшь когда детей…
О них ты думала? Её-ей!»
К отцу: «Сказала, по край света!»
«Ну, что ж, любовь ведь не монета.
Её невольно разменять…
Придётся дочку, мать, отдать».
Пропев многоголосьем фуги,
Задумался друг на досуге.
И до экзаменов семью
Решил в тот час создать свою.
И это будет не афера.
А в личном деле офицера
Документально утвердят,
Семейный статус подтвердят.
И в результате к месту службы
Отправятся семьёю дружной.
Жениться в августе решил.
С родными всё обговорил,
Что стоило труда большого.
Решили в ЗАГС идти седьмого.
С невестой время обсудив,
Своё желанье подтвердив,
Сказал: «Ты отпросись в отделе».
А вышло всё, не как хотели.
Вмешался этот самый «вдруг».
На стрельбище поехал друг.
Врагу такого не хотел бы.
С утра отправились на стрельбы,
И ротный точно обещал:
Отпустит, лишь бы отстрелял,
Отпустит сразу восвояси.
А мы на стрельбище «завязли»,
Там занимались до поры.
Стрелять наш номер был вторым.
Обратно прибыли нескоро.
Под вечер. Сразу к телефону.
Печальный слышит голосок:
«Прости, любимая, не смог…
Прости, на завтра всё отложим.
Предупредить в отделе сможешь?»
«И так косые взгляды! Нет.
Рулады пели мне в обед.
Кто утешает, кто смеётся,
А кто вздохнёт и отвернётся,
Мол, наигрался, не дурной.
Что скажет мама? Боже мой!
Придешь, и будем планы строить.
Домой иду, мать успокоить».
Как только утром сдал зачёт,
Бегом к невесте на завод.
Ей позвонил, что всё как надо.
Проходят парами девчата.
«Бросают» взгляд на жениха.
Сотрудница их неплоха.
И «мечут» хитрый взгляд девицы:
Достоин ли невесты рыцарь?
Но тут невеста подошла.
Шли в ЗАГС. Поёт его душа.
Легко на сердце будто стало.
Но это было не начало
Совместной жизни. Десять дней
Им на раздумья дали с ней.
Он проводил её до дома.
Ждёт вскоре брачная корона…
Отпущенный проходит срок,
И холостяцкий путь истёк.
За стол присели в ЗАГСе оба,
А та, что за столом, особа
Все записи произвела.
О браке документ дала.
На парня «бросила» взор с ядом,
А на неё – с любовным взглядом,
Печати шлёпнув в документ,
Шепнула, улучив момент:
«Смотри, не доверяйся слишком.
Солдатская ведь эта книжка.
А в документе, например,
Когда он будет офицер,
То штампа там уже не будет.
Так думай! Бог тебя рассудит.
Как документ получит сей,
То в ЗАГС опять беги скорей,
Чтоб штамп поставить в документе.
Обманов много, мне поверь ты.
И ты такая не одна».
Её расстроила она.
Невесту речь её смутила:
Интимность брака отдалила,
Став настоящею женой,
Когда был вечер выпускной.
Домой пришли как раз к обеду.
Мать встретила с большим букетом.
Ни дуновенья ветерка.
Светило солнце свысока.
Обняв у отчего порога,
За стол садились, славя Бога.
Заздравный тост отец сказал,
Потом им «горько» прокричал.
Столы накрыты, чем богаты.
Обычаи здесь были святы.
Обнял, прижал, поцеловал…
Вдруг в это время ветровал
Рванул прикрытое окошко.
И сразу стало вдруг сторожко.
Стекло тот ветровал рванул
И с треском раму распахнул.
На пол осколки полетели.
На миг все будто онемели:
Вестимо, Бога то посыл –
Любовь ли, горе освятил.
И снова тихо. Нет ненастья.
Все закричали: «Это к счастью!»
Не знаю: к счастью или нет,
Но был в тот день такой момент.
Молодожёны деловиты,
И все пути для них открыты.
По выпуску – настал черёд –
Пришёл на свадьбу весь наш взвод.
А сколь топтать любви дорогу,
Доподлинно известно Богу…
Март – апрель 2006 года |
|
| |