109
Царь Нин поспешил на высокую стену,
Войдя вместе с войском в чужие врата:
«Ужели бактрийцы пошли на измену,
Поняв, что защита державы — тщета?
Иначе зачем эта юная дева
Блеснула одеждой своей золотой?
Добиться хотят усмирения гнева,
Узнав, что пришедший к ним царь — холостой?
110
Однако, не зря та девица прекрасна! —
Тиран размышлял, заподозрив подвох. —
Без стражи туда подниматься опасно,
Но в ближнем бою я, как воин, неплох!»
Застал ассириец там нечто иное —
Оа́нис стоял на площадке стены:
А рядом — создание то неземное,
Загадочный символ успешной войны!
111
С любовью смотрел на Голубку властитель,
Не видя лежащие рядом тела,
Охвачен был страстью тиран-победитель,
Кипела в нём кровь, словно в чанах смола.
«Оанис, поведай, кто эта девица,
И как оказалась она на стене,
Где смерть нам готовила в чанах живица,
Которая яро бурлит на огне!»
112
Оанис смутился под взором тирана,
И молвил ему, ничего не тая:
«Я встретил её средь соцветий шафрана,
Красавица эта — супруга моя!
Она, словно храбрый испытанный воин,
Сумела открыть для атаки врата!
И подвиг Голубки награды достоин,
Как славы достойна её красота!»
113
Вот тут властелин испытал изумленье —
Ударила в сердце нежданная весть,
Не примет оно для себя вразумленье,
Но сможет ли выстоять царская честь?
«Чужую супругу не ввергну в измену,
Хотя я — могучий и властный тиран,
Позор разнесётся на всю Ойкумену,
Мне предками трон не для подлости дан.
114
Но как поступить в положении этом,
Когда чувства с волей вступили в борьбу?
Мой ум не согласен с таким паритетом
И сильную страсть не привяжешь к столбу!
Нельзя отнимать у мужчины супругу,
Пусть даже такого захочет сам царь!
Но эта любовь так подобна недугу,
Что голову впору сложить на алтарь!
115
И этот вопрос не решить без обиды —
Любовь неподвластна приказам царей!
Пусть станет желание Семирамиды
Любого чужого совета мудрей!»
Оанису царь заявил откровенно:
«Без женщины этой мне жизнь немила!
Голубка сама, как любовь, дерзновенна —
Сразила меня красота, как стрела!
116
Оанис, делюсь этой думою честной:
Я дочь за жену предлагаю взамен,
Ты вновь будешь счастлив с царевной прелестной
И без покорения вражеских стен.
Но сразу скажу, что сдержу это слово
И сделаю так, не спускаясь до дна!
Возможно, у женщины мненье готово,
Кого ж из двоих избирает она?»
117
Тиран на Голубку взглянул вопрошая,
А та протянула наместнику шлем,
И тихо сказала: «Беда небольшая —
Найдёшь ты другую себе без проблем!»
Супруг обомлел в этот миг коварства
И вымолвил гневно такие слова:
«Ты брак променяла на славу и царство!
О, как же в решении ты неправа!
118
А с кем же останутся малые дети,
Ведь ждут в Насибине тебя близнецы!
Немало красивых тиранов на свете,
У коих без жён опустели дворцы…
Я думал, что ты многих женщин умнее,
Но правильно молвят: у сердца нет глаз…»
А та отвечала: «Мне чувство важнее –
Я к Нину ушла б, будь хоть он — волопас!
119
Я с первого взгляда, увидев тирана,
Лишилась покоя и страха в войне!
Попалась, Оанис, я в петлю аркана,
И сердце сгорает в любовном огне.
В Ниневии дети продолжат взросленье,
Найдётся им место в огромном дворце!
Тиран не допустит над ними глумленье,
И вскоре забудут они об отце!»
120
Оанису царь повторил торопливо:
«Возьми в жёны дочь, мне Голубку отдав!
Не будешь себя ощущать сиротливо,
Бродя в размышленьях под сенью дубрав!»
Обидело мужа сие указанье,
Он сразу подумал, взглянув на царя:
«Доводит неверная страсть до изгнанья —
Похоже, придётся бежать за моря…»
121
А вслух он сказал, обращаясь к тирану:
«Позволь за советом пойти к божествам —
Хочу залечить в одиночестве рану,
Ответ подготовлю к твоим торжествам!»
«Мой друг, я тебя торопить не намерен,
Надеясь, что дашь мне хороший ответ.
Понятно, что ты от обиды растерян,
Но только другого здесь выхода нет!»
122
Отверженный муж, не взглянув на супругу,
Поспешно исчез со стены в темноте.
Тем самым царю оказал он услугу,
Хотя убедился в своей правоте…
…И был ассирийцами город захвачен,
Убит в поединке бактрийский тиран.
Для Нина поход оказался удачен —
С добычей в столицу пошёл караван.
123
В Ниневию мчалась влюблённая пара,
Спеша узаконить сложившийся брак,
Овеянный дымом ночного пожара,
В котором погиб ненавистный им враг.
Нин молвил Голубке: «Есть счастье на свете!
Осталось устроить для нас торжества!
С Оанисом встречу оставим в секрете,
Судьба, как известно, со всеми права.
124
Теперь о наследнике думать нам надо,
Ведь жизнь, как известно, у всех коротка,
Воспитывать сам буду милое чадо,
Да так, чтоб на троне сменил старика!
Бесплодны мечтанья о призрачной славе —
Её не подашь ты гостям на пиру,
Но надобно мыслить тебе о державе,
А слава — осенний листок на ветру!»
125
Легко рассуждать так, когда под ногою
Египет, Кавказ и Передний Восток,
Так стала беседа с Голубкой другою,
На тему, в которой тиран был знаток.
И Семирамида кивала согласно,
Поскольку была очарована им,
Казалось, что будет всё в жизни прекрасно —
Ведь ею могучий Властитель любим!
126
Ворвались в Ниневию быстрые кони,
Предстал перед ними богатый дворец:
Сияло крыльцо в золотистом цирконе,
А рядом стояли привратник и жрец,
И тут вопросил царь привратника строго:
«А был ли Оанис с посланьем ко мне?»
Тот высказал: «Он не дошёл до порога,
Похоже, наместник погиб на войне…»
127
К жрецу обратился тогда повелитель:
«Он в храме у нас не тревожил богов?»
«Его не видала святая обитель —
Вполне может статься, он — жертва врагов…»
Придворным царь молвил: «Встречайте невесту,
Готовьте покои и свадебный пир!
Воздам по заслугам любому протесту,
Решу я проблему блистаньем секир!»
128
В столицу вернулась с царём суетливость —
Гремели повозки, а в них — сундуки,
И к подданным Нина пришла горделивость,
Ведь были трофеи царя велики.
Решил Нин устроить веселье людское,
В котором нельзя обойтись без вина,
Но дума одна не давала покоя,
Что стала невестой чужая жена.
129
«Мне нужен публичный отказ от супруги,
Но, где же Оа́нис? — Тревожился он. —
Его здесь не видели верные слуги!
Ужели убит иль захвачен в полон?»
Замыслив отметить двойную победу:
В горячей любви и в жестокой войне,
И, помня с Оанисом в Бактрах беседу,
Послал царь гонцов по огромной стране.
130
Прошло в ожиданье не больше недели,
Когда царь узнал из пришедших вестей,
Что храбрый наместник достиг нужной цели
И взял из обители малых детей.
Служанка призналась посланнику честно,
Что в сборах она помогала ему,
Да только куда он исчез — неизвестно —
Как вышел из дома, так сгинул во тьму.
131
…Оанис спешил, но весьма осторожно,
Стараясь добраться до ближних границ:
«Царь ищет меня с сыновьями, возможно,
По важным путям, где полно колесниц.
Гонцов бы направить по ложному следу,
Опасность их встретить ещё велика!
Но как мне попасть с сыновьями к соседу,
Граница с которым — большая река?»
132
Оанис заметил, что местность знакома,
И в памяти сразу возникло тепло:
«За лесом сверкает река, что искома,
А ближе — большое пастушье село!
Навеки запомнилось это селенье,
Где был у Голубки отеческий кров,
И пастбище с рощей слегка в отдаленье,
Где встретил невесту под сенью дубров…
133
Проведать семейство, Голубке родное?
Но мне открываться нельзя пастуху,
Настали жестокие дни для изгоя,
Я думаю, имя моё — на слуху.
Проеду с детьми по задворкам селенья —
С холма посмотрю: расцвело ли оно:
В него я вложил все свои накопленья,
И многое в нём измениться должно!»
134
Заря распласталась на треть небосвода,
Вдали на лугу показались стада,
Настала пора трудового народа,
Над коим довлеет веками нужда.
Но вызвали сразу его удивленье
Загоны, дорога, из камня дома:
«Не в прах превратились мои накопленья —
Видна здесь работа и рук, и ума!»
135
Направил Оанис к реке колесницу,
С ним рядом сидели его сыновья:
«Когда одолеем речную границу,
Нам станут спасеньем чужие края!
Зачем я покинул свой дом в Насибине
И бросился в бегство с детьми на руках?
Уж лучше живыми прожить на чужбине,
Чем дома терпеть и гоненья, и страх!
136
На трон воцарится жена молодая,
Родит Повелителю царских детей,
А мы будем жить, от обиды страдая,
Иль нас привлекут для враждебных затей.
А там очень близко до смерти на плахе:
Охотно казнит нас решительный Нин —
Ему мы удобней в могиле и в прахе,
От нас свой покой защитит властелин.
137
Я правильно выбрал иные дороги
Для счастья и жизни сынам и себе,
И в этом помогут мне добрые боги,
Пошлют нам удачу в нелёгкой судьбе!
Спасение наше — за водной границей,
Осталось нам сделать решительный шаг,
И страхи умчатся стремительной птицей —
Там нас не настигнут ни друг, и ни враг...»
138
Застыли пред водной преградою кони
И головы сразу склонили к реке,
Оанис подумал сейчас о погоне:
Гонцы могут мчаться за ним налегке.
Тем временем, вздыбились воды игриво,
На берег плеснула большая волна,
Увидели путники дивное диво —
На берег из вод показалась она:
139
Высокая, сильная, с царской походкой,
Сама Деркето́ выходила на брег:
«Желаешь найти перевозчика с лодкой?
Откуда с детьми ты бежишь, человек?»
«О! Это богиня стоит предо мною!» —
Оанис немедля потупил свой взгляд:
«Бегу я, обманут любимой женою,
Спасаю рождённых Голубкою чад!
140
Ей нужен тиран и всемирная слава,
Большая страна и богатый дворец!
А мне — через реку твою переправа,
Я — бывший наместник, а ныне — беглец!
О, как ты красива, прекрасней супруги,
Похожи вы, словно две капли воды!
Но как ожидать от богини услуги,
Когда в этом нет для бессмертных нужды?»
141
«Она на меня, безусловно, похожа?
Откуда же родом супруга твоя?»
«Из местных она! — Ей ответил вельможа. —
Влюбился в неё здесь без памяти я!»
Богиня спросила его осторожно:
«А сколько прелестнице лет, господин?»
На сердце наместника стало тревожно:
«Коль память верна мне, то двадцать один!»
142
Мгновенно богиня припомнила годы,
Когда здесь любила мужчину она,
И как состоялись нетяжкие роды,
И то, как плеснула на чадо волна.
Ей вспомнилась то, как дитя в колыбели
Она уносила в прибрежный лесок,
Оставив плетёнку с малышкой на ели,
Ушла, чтоб не слышать её голосок…
143
«Послушай! — Сказала хозяйка протоки. —
Здесь мною супруга твоя рождена.
Бывают со смертными боги жестоки,
Для нас их короткая жизнь не важна!
Нужны человечеству тяжкие муки —
Без них невозможно исправить людей.
Но я помогу, эти дети — мне внуки,
По руслу сейчас проведёшь лошадей!»
144
И стала меняться пред ними картина —
Увидел Оанис такой эпизод:
Река разделилась, как будто плотина
Закрыла движенье стремительных вод!
Исчезло течение ниже препоны,
Увидел беглец каменистое дно.
«Вперёд! — Вдруг послышался голос матроны. —
Вам мною спасенье от бедствий дано!»
145
И медлить наместник не стал ни мгновенья,
Он резво погнал колесницу вперёд!
Пускай ждут его и детей приключенья,
Но это — разумный и верный исход!
Промчалась по мокрому дну колесница
И словно взлетела на берег крутой,
А вслед им смотрела с тоской чаровница,
Впервые за жизнь тяготясь красотой…
146
…А где-то в богатом дворце властелина
Голубка в постели лежала без сна —
Её в эту ночь одолела кручина,
Ведь мать без детей, как без веток сосна.
Гонцы приносили печальные вести
О том, что найти не сумели сынов —
Смириться пришлось с этой болью невесте,
И жить предстояло без сладостных снов…
Глоссарий
Голу́бка — так переводится имя «Семирамида», которым нарекли девочку приёмные родители.
Деркето́ (Δερκεθώ) — мать царицы Семирамиды, прекрасная восточная богиня. Есть версия, что её имя является вариантом греческого произношения арамейского имени Астарты – Атаргата. Эта богиня почиталась у ассирийцев в Северной Сирии, и, отчасти у хананеев и финикиян. Считалось, что богиня Деркето покровительствует плодотворной влаге и рыболовству и может жить в водах рек. Во многих античных повествованиях подтверждается, что царица Семирамида являлась родной дочерью богини Деркето́. Живица – смола хвойных деревьев.
Нин — второй муж Семирамиды, сын Бела, правнук Геракла. , царь Вавилонии, эпоним Ниневии.
Нине́вия – столица Ассирии в VIII–VII столетии до н. э., была расположена на территории современного Ирака, на левом берегу реки Тигр. Название Ниневии дано по имени легендарного первого царя Ассирии — Нина.
Оа́нис — смелый и красивый царский военачальник, влюбившийся в юную Семирамиду с первого взгляда. Муж Семирамиды.
Семирами́да, Семирамис (ассирийск. Шаммурамат) — царица Ассирии в конце IX в. до н. э. С именем Семирамиды традиция связывает сооружение «висячих садов» в Вавилоне, которые считаются одним из семи чудес света. Легенды повествуют, что Семирамида — дочь водной восточной богини Деркето́ и простого смертного — сирийского юноши. Мать-богиня вынуждена была оставить ребёнка на берегу, поскольку дочь смертного отца не могла жить с матерью в воде. Малышку сначала кормили голуби, а потом привели к ней пастуха. Он взял её в дом и дал ей имя «Семирамида», что означает «Голубка».
Эпизо́д — (греч.) происшествие, случай, связанный с главным событием.
|
