87
«Нам тяжко придётся ещё до сраженья. —
Оа́нис изрёк, в колесницу садясь. —
Однако не терпит тиран возраженья,
Хотя и не спорил я с ним отродясь.
Но надо признать то, что план превосходный,
И этим силён венценосный стратег,
А край неприятеля очень холодный,
И встретить там можем бураны и снег.
88
Опасною стала чужая столица! —
Наместник делился познаньем с женой. —
Там плохо растут виноград и пшеница,
Их летом сжигает полуденный зной.
В горах голод правит страшнее тирана
И гонит в Ассирию злобных людей —
Так войны случаются поздно иль рано
По воле жестоких бактрийских вождей.
89
Тревожат они ассирийцев владенья,
Свершая набеги на них каждый год.
Поэтому Нин перешёл в нападенье,
Устроив на Бактрию этот поход…»
Не слушала мужа Голубка, мечтая
О новой любви и объятьях царя,
Без коего жизнь, как посуда пустая —
Дымится под нею очаг, не горя...
90
Она рассуждала об этом в дороге
И сделала вывод тогда для себя —
Решат за неё всё великие боги,
Коль жить не дано, только мужа любя:
«Известно давно, что судьба неподкупна,
Однако, и боги творят чудеса!
Не будет любовь к властелину преступна,
Напротив, поднимет она паруса!»
91
Шло несколько месяцев войско к востоку,
Пока не достигло желанных границ,
Запаздывать стало к желанному сроку,
А люди устали и падали ниц.
Наместник держался, как истинный воин,
Вещая отряду про доблесть и долг:
«Всегда победитель награды достоин,
А в скорой победе есть слава и толк!
92
Мы завтра вступаем в чужие владенья,
И двигаться будем при свете луны,
А днём станут отдыхом нам сновиденья,
И знайте, мы в Бактрах живыми нужны!»
Нин двигался быстро к намеченной цели,
Об этом проведал бактрийский тиран:
«Но так далеко не ходил враг доселе,
Пройдя без боёв сразу несколько стран.
93
Ужель нас постигнет небесная кара,
И станет держава провинцией впредь?
Ведь я не готов к отраженью удара
И в Бактрах сижу, как в берлоге — медведь!»
Бактрийский властитель вмиг принял решенье:
Призвать всех военных в столицу страны,
Чтоб планам врагов обеспечить крушенье,
И стать победителем этой войны.
94
Исполнилось всё бы, но в пору иную,
А тут вдруг исчезла охрана с дорог,
Сыграла судьба в этом шутку дурную —
Оанис добрался до Бактрии в срок.
Его ожидал под бактрийской стеною
Отважный правитель и войско при нём,
Нин думал взять город кровавой ценою,
Чтоб выжечь мятежное царство огнём!
95
Царь молвил Оанису: «Прибыл ты кстати —
Немалые силы добрались сюда!
Теперь нам для штурма достаточно рати,
Но в хитрости ныне большая нужда!
Мой план очень прост, потому гениален —
Отряд твой не видели наши враги.
Ущелье в горах станет лучшей из спален —
В нём даже и днём не увидишь ни зги.
96
А вечером будьте уже наготове
В тиши к покоренью высокой стены,
Во мгле не увидите пролитой крови —
На небе сегодня не ждите луны!
К атаке сигнал ты услышишь в ущелье —
Доспехами станем греметь в темноте,
Врагам мы устроим ночное веселье,
Их царь затрепещет, как лист на кусте!
97
С другой стороны штурмовать неудобно —
Там был добросовестно выкопан ров,
Но войско твоё на атаку способно,
Проникнет оттуда, защиту вспоров.»
Весь день перестрелка велась над вратами,
К жестокой атаке готовился Нин,
Чтоб трупы на землю ложились пластами,
Как сочные травы заморских равнин.
98
Оанис поведал супруге о плане,
Промолвила мужу Голубка в ответ:
«Мы будем сегодня во вражеском стане,
Иначе накличем бездействием бед.
Я вижу прекрасно во тьме непроглядной,
Стреляю неплохо из луков тугих,
Ночь станет для нас лишь забавой приятной,
А скорбная песнь прозвучит для других!
99
Советую я, хоть не знаю науки,
Из копий связать поскорее мостки,
Которые вмиг превратятся в самбуки,
А далее вступят в работу клинки.
Ты так отсечёшь путь своих к отступленью,
А враг будет прыгать в свой собственный ров.
Хорошую ль пищу дала к размышленью
Пастушка из дальних лугов и дубров?»
100
Услышав из уст благоверной такое,
Наместник был женским умом поражён:
«Есть что-то, Голубка, в тебе колдовское,
Немного таких рассудительных жён!
Я всё подготовлю к атаке, как надо,
И сломлен в ночи будет яростный враг!
В покорность рабов превратится бравада,
Когда над столицей развеется мрак!»
101
Склонилось нещадное солнце к закату,
В ущелье ждал знака секретный отряд,
Он был подготовлен к ночному захвату,
Как кобра, решившая выпустить яд.
И царь ассирийский не спал беззаботно —
Ходил, проверяя готовность дружин,
Которые в бой поведёт он охотно,
Чтоб стены разбить, словно старый кувшин.
102
Сокрылось Светило за горным отрогом,
Безлунная ночь затаилась в горах,
Приказы царя стали битвы прологом,
А в Бактры вползал необузданный страх.
На стенах защитники были в тревоге:
Что им уготовил воинственный Нин?
Спасут ли от штурма бактрийские боги,
Иль станет их город лишь местом руин?
103
Был царь ассирийцев уверен в успехе,
Когда подал к штурму десницей сигнал,
И вмиг у ворот зазвенели доспехи,
Жестокой войне предвещая финал.
Защитники стен собрались над вратами,
Чтоб встретить противника градом камней,
Кипящей смолой, как степными цветами,
И множеством сильно дымящих огней.
104
Напрасно сбежались бактрийцы к воротам —
С другой стороны оголилась стена,
Отряд приступил там к опасным работам,
А ночь оказалась, как уголь, темна.
Легли через ров незаметно самбуки,
Оа́нис дал стрелы любимой жене:
«Вверяю успех свой в надёжные руки —
Стреляй во врагов, что стоят на стене!»
105
Пока занимался супруг переправой,
Оставив жену за большим валуном,
Та, мысля о воинской чести со славой,
Решила, что смелость проявит в ином:
Голубка сразила бактрийца стрелою,
Тот замертво пал, как с верблюда бурдюк,
Она, взяв клинок свой, покрытый золою,
Закинула за спину стрелы и лук.
106
К стене пробежала она по самбуке,
Сумела верёвку метнуть высоко,
И быстро задвигались тело и руки —
Как кошка, она поднималась легко.
Взглянула Голубка на град обречённый,
Спустилась по внутренней лестнице вниз,
Там воин стоял, но вином увлечённый,
Упал от удара, как срубленный тис.
107
К воротам примчалась красавица птицей,
Уже не встречая серьёзных препон,
Дубовый засов отодвинув десницей,
Влетела на стену, как в гору муфлон.
А там, пред котлами с горячей смолою,
Столпилось немало заклятых врагов,
Голубка пускала стрелу за стрелою,
И падали трупы в огонь очагов.
108
Чтоб Нин мог узнать, что открыты ворота,
Вмиг факел она подняла над стеной,
Слетел шлем с её головы отчего-то,
И волосы пали на плечи волной!
А царь устремил на красавицу очи,
Что знак подавала, к атаке маня,
И крикнул: «Она — украшение ночи,
Прелестница эта как раз для меня!»
Глоссарий к главе
Асси́рия — древняя страна, расположенная в верховьях реки Тигр. В 9 веке до н.э. Ассирией правил легендарный царь Нин, построивший в свою честь город, названный Ниневией и ставший столицей Ассирии.
Ба́ктрия — страна на территории Средней Азии, расположенная по верхнему течению реки Амударьи.
Ба́ктры — древняя столица исторической области Бактрии.
«...клинок свой, покрытый золою» — клинки покрывали золой лазутчики, чтоб блеск лезвия их не выдавал в темноте.
Нин — по легендам, это сын Бела, правнук Геракла, царь Вавилонии, эпоним Ниневии.
Оа́нис — смелый и красивый царский военачальник, влюбившийся в юную Семирамиду с первого взгляда.
Самбу́ка — крепкая широкая лестница, применявшаяся при осаде городов у древних греков, персов и римлян. Происхождение названия осадной техники «самбукат» отсылает к внешнему сходству с древним музыкальным инструментом, имеющим то же название. Конструктивно, самбука может быть и лёгкой лестницей, изготовленной для скорейшего проникновения на стены крепостей.
|
Ну, тут я могу только в очередной раз сказать?
Только БРАВО!
Как динамично и ярко рассказаны батальные сцены: словно фильм смотрю!
А Семирамида-то какова! Огонь-женщина!