59
Исчезли вдали отчий дом и селенье,
Стучали по камню две пары колёс,
И впала Голубка тогда в размышленье,
Недолгую жизнь вспоминая без слёз:
«Впервые я еду по длинной дороге,
Квадрига везёт неизвестно куда,
Что будет впоследствии, знают лишь боги,
Быть может, домой не вернусь никогда…
60
С влюблённым мужчиной жизнь будет прекрасна,
Но только недолог мой век красоты,
И битва любая смертями опасна —
Она превращает в несчастья мечты.
Беречь надо мужа от разных деяний,
Какие порой для мужчины вредны,
Тогда и державе служить станет рьяней
И я не устану от тягот войны!
61
Я буду другой, изменившись отныне:
Семья для меня станет главной мечтой,
Скорее задуматься надо о сыне,
Иначе окажется старость пустой…
В селенье немало старушек бесплодных,
Их мир без детей — добровольный полон!
А сколько таких одиноких, голодных?
Бездетность всей жизни наносит урон!»
62
Взглянула на мужа она, вопрошая,
Как будто он слышал её монолог,
А тот вдруг промолвил: «Утрата большая,
Когда человек с юных лет одинок…
Я думал об этом, закончив ученье,
Когда бил нещадно в сраженьях врага,
Семья — это жизни бессмертной теченье,
А крепкое царство — его берега.
63
Война — это хворь государства, бесспорно,
И выживут те, кто умней и сильней!
А тот, кто склонился пред силой покорно,
Исчезнет в забвении царства теней.
Мне нужен наследник, моя дорогая,
Который собою продолжит наш род!
Его обучу я, любовь прилагая,
Чтоб мог он со мной отправляться в поход!»
64
«Ты любишь войну?» — «Я люблю справедливость,
И в этом с тираном моим заодно!
А неким соседям присуща чванливость,
Их дерзкая злоба пьянит, как вино.
Коварство — удар в обнажённую спину,
И споры с такими решает война,
Поэтому верно служу властелину,
От службы подобной крепчает страна!»
65
«Мне странно, что в битвах решаются споры,
Ужель при царях нет разумных голов?
И не были б в мире кровавыми ссоры,
Когда б разрешала их мудрость послов!»
Оа́нис взглянул на жену горделиво:
«Юна и красива, добра и умна,
И слушает речи мои терпеливо,
А голос звучит, как на лире струна!»
66
«А вот впереди и врата Насиби́на! —
Изрёк, улыбаясь, счастливый супруг. —
Родною тебе станет скоро чужбина,
Над коей сияет великий Мардук!»
Подъехала к дому его колесница,
А следом — с дарами природы обоз,
«Наместник приехал! — Воскликнул возница. —
Встречайте скорее, очнувшись от грёз!»
67
Вмиг выслал привратник к повозкам прислугу,
И молвил Оанис, вздымая персты:
«Запомните все господина супругу,
С ума не сходя от её красоты!»
Как статуи, люди застыли на месте,
Ведь он на охоту умчал в глухомань,
Никто не обмолвился здесь о невесте,
А дева изящна, как горная лань!
68
«Вы, что же оглохли за те две недели,
Пока пребывал я в чужой стороне?»
«Прекраснее дев мы не зрили доселе
В провинции нашей и даже во сне!»
…Не смог обойтись новобрачный без пира,
Где он удивил приглашённых гостей,
Там голос Голубки звучал, словно лира,
У всех вызывая порывы страстей.
69
Был муж очарован женой не на шутку,
Увидев в Голубке чудесный талант,
Ведь сердце порой неподвластно рассудку —
Дороже любовь, чем большой диамант!
Народ видел эту красивую пару,
Когда покидали супруги дворец,
Забыла Голубка село и кошару,
Далёкое пастбище, коз и овец.
70
Её увлекали деянья супруга,
А он был такому стремлению рад,
Жену обучая во время досуга,
Но ждал с нетерпеньем рождения чад.
Когда он узрил, что супруга чревата,
Стал более нежен с Голубкой своей,
Был с нею порой от зари до заката,
Ей пел о любви, как весной — соловей.
71
Его кругозор стал светлее и шире,
Вершились дела в управленье быстрей,
Страна пребывала в покое и мире,
И реже встречалась печаль матерей.
А время текло, словно быстрые воды,
К широкому морю во тьму праотцов,
И в срок состоялись желанные роды —
Оа́нису дар в виде двух близнецов.
72
Жена родила даже больше, чем надо —
Гиапт и Гидасп появились на свет,
А муж ожидал одного только чада,
Согласно трактовке особых примет.
Он молвил супруге: «Жизнь мужа бесцельна,
Когда без потомков она прожита,
А счастье с тобой и детьми беспредельно —
Свершилась моя золотая мечта!»
73
А вскоре заметил народ Насиби́на,
Что стал управитель с прислугой добрей:
Теперь не грозила строптивым дубина,
И плату им дали, как слугам царей.
Текла в этом городе жизнь планомерно:
В нём строились храмы, копались пруды,
Разумность была для властей характерна,
И люди не знали нехватки воды.
74
Готовились к школе наместника дети,
А с ними учила и мать языки,
Каких было много на всём белом свете,
Ведь знания были ценней, чем клинки.
Но тут оказалась беда у порога —
Отца близнецов позвала на войну,
Ему предстояла в столицу дорога
На службу к царю, оставляя жену.
75
О, как невзлюбил храбрый воин сраженья:
«Война — это кровь и со смертью игра,
Бездарность послов и смертей умноженья,
Царей близорукость и глупость двора!»
Другое он высказал Семирамиде:
«На службу меня призывает царь Нин.
Возможно, пойдём в Вавилон, к пирамиде,
Разрушить он хочет его до руин…»
76
«Но я не расстанусь, Оанис, с тобою,
Мне тяготы долгой войны не страшны,
Я с детства готова к походу и бою —
Узнаешь ты силу и ловкость жены!
Я луком владею легко и умело,
Коротким мечом отобьюсь от клинка,
Хоть молвят: сраженье не женское дело,
Но ты не смотри на меня свысока!»
77
«С тобой мне понятно, а малые дети,
Кто с ними останется, радость моя?»
«Прислужница есть у меня на примете,
И ей доверяют во всём сыновья!
Тем более, будет война скоротечной,
И это, признай, не пустые слова!
Да разве возможно ей быть долговечной,
Коль в войске пребудет с умом голова?»
78
«Останутся дети без нашей заботы…
Ведь многое может случиться… А вдруг?
К кому попадут малолетки-сироты?
Никто не заменит родительских рук!»
«Я слышала, царь ассирийский успешен —
Проигранных войн не имеет пока!
Быть должен и ты этой мыслью утешен,
Что вера в него у людей велика!»
79
Наместник задумался: «Сказано верно!
Совсем не по-женски ведёт разговор.
Упорность во всём для неё характерна —
Добилась согласия, выиграв спор!»
«Хочу даровать я тебе одеянье,
Однако, не ходят в таком на пиры,
Но много на нём золотого сиянья,
К нему не касался я с юной поры!»
80
Велел муж доставить супруге доспехи,
И мигом принёс их Голубке слуга.
«Хоть эта защита имеет огрехи,
Но мне, как и прежде, она дорога!
Я в этих доспехах был в первом походе
По воле покойного ныне отца,
Понравился там я тогда воеводе,
Который и взял под опеку юнца!»
81
…В столицу с отрядом поехали оба,
В восторге была мать двоих сыновей —
Себя проявить ей хотелось особо,
Мечталось о воинском подвиге ей.
Никто не признал, что в мужском облаченье
С Оанисом вместе явилась жена,
Поскольку война — не для дев развлеченье,
И женщина быть на войне не должна!
82
Как будто он прибыл с подростком безусым,
Который наместнику, как ученик,
Сочли все: не станет сей юноша трусом,
Коль воинский пламень в эфеба проник!
Наместник и сам был подростком когда-то
И вместе с отцом штурмовал города!
И так же сверкало на юноше злато,
Когда он взлетел из родного гнезда!
83
Нин встретил колонну улыбкой довольной,
Метнув на подростка внимательный взгляд,
Оанису молвил: «Дорогой окольной
На Бактру веди свой огромный отряд!
Иди по ночам, не вступая в сраженья,
Застать неприятеля надо врасплох!
Я вижу, ты юношу взял в услуженье —
Он сильный и будет при штурме неплох!»
84
Волнуясь смотрела жена на тирана,
Сойдя с колесницы супруга, как страж,
Она не вникала в суть царского плана,
Ей был интересен с жезлом персонаж:
Высокий и стройный, широкие плечи,
Уверенный взгляд, с сединой борода,
Короткие, ясные царские речи
Текли, как в предгорьях Кавказа вода.
85
Заметила также, он старше супруга,
Но к старости близость в глазах не видна,
А кожа лица и темна, и упруга,
И видно, что сила мужчине дана:
«Повалит противника первым ударом,
Быку в поединке сломает хребет —
Не скажешь о нём, как о воине старом,
Хотя за плечами есть много побед!»
86
Старалась Голубка не думать об этом,
Ведь рядом стоял богоданный супруг,
Но царь, воссияв ослепительным светом,
Смутил молодую красавицу вдруг:
Ей в сердце запал этот Нин горделивый,
А любящий муж оказался в тени,
Она поняла, что не будет счастливой,
И тяжкими станут грядущие дни…
Глоссарий к главе
Вавило́н — знаменитый богатый древний город в Месопотамии, столица Вавилонии; располагался на реке Евфрат, в 89 км к югу от современного Багдада и к северу от Хиллы.
Гиа́пт и Гида́сп — близнецы, сыновья Семирамиды и наместника Сирии Оаниса.
Голу́бка — так переводится имя «Семирамида», которым нарекли девочку приёмные родители.
Диама́нт — древнее название алмаза.
Марду́к — верховный бог в Древней Месопотамии и главный бог древнего Вавилона.
Наме́стник — назначенный верховным правителем (царём) руководитель подчинённой страны или крупной административно-территориальной единицы.
Насиби́н (ныне Нусайбин) в древности был важным экономическим центром северной Месопотамии. Греки и римляне называли его Нисибис. Находящийся на перекрестке торговых путей древнего Востока этот город славился своими богатствами. Точное время основания Нусайбина не известно. Впервые он упоминается в ассирийских хрониках конца X века до н.э., однако поселение на этом месте существовало, по всей видимости, уже задолго до этой даты.
Нин — по легендам, это сын Бела, правнук Геракла, царь Вавилонии, эпоним Ниневии.
Оа́нис — смелый и красивый царский военачальник, влюбившийся в юную Семирамиду с первого взгляда.
Семирами́да, Семирамис (ассирийск. Шаммурамат) — царица Ассирии в конце IX в. до н. э. С именем Семирамиды традиция связывает сооружение «висячих садов» в Вавилоне, которые считаются одним из семи чудес света. Легенды повествуют, что Семирамида — родная дочь водной восточной богини Деркето и простого смертного — сирийского юноши. Мать-богиня вынуждена была оставить ребёнка на берегу, поскольку дочь смертного отца не могла жить с матерью в воде. Малышку сначала кормили голуби, а потом привели к ней пастуха. Он взял её в дом и дал ей имя «Семирамида», что означает «Голубка».
Эфеб — так в древней Греции и некоторых других странах назывался юноша, достигший возраста, когда он обретал все права гражданина (16-18 лет).
|
