Предисловие:
Републикация
Владимир Вэ
БЕЛЫЕ ДЕБРИ
Чем дальше в лес, тем медленнее лыжи,
дыханье глубже, легче голова.
Меняется навязчивое "выжить"
на беззаботное "существовать".
Полёты белок, лисий след и грозный,
как водится, голодный волчий вой.
Покачивают зонтиками сосны,
присыпанные снежным естеством.
Наискосок петляет наглый заяц,
закидывая голени к ушам.
Печальный филин жёлтыми глазами
отслеживает мой неспешный шаг.
Мороз добавил дебрям совершенства.
Нос радуют нюансы, взгляд остёр.
Я матерею, покрываюсь шерстью
и первобытный чувствую восторг.
И, чтоб уже бесповоротно выпасть
из жизни, где ошибки чаще проб,
собаку отпущу на вольный выпас,
сниму двустволку и воткну в сугроб.
Мороз под сорок обострил все чувства.
Малейшие нюансы чует нос.
На грани самобытного искусства
уменье сделать правильный прогноз
насчёт возможных перемен в погоде.
Я предсказал себе: метели быть!
Хоть не должно быть по приметам вроде…
Чтоб выжить, прыть придётся проявить.
Но поздно!
Поздно!
Уж ярится ветер
и заметает к дому трудный путь.
Темнеет…
Впереди буранный вечер,
а вслед и ночь…
Спасите, кто-нибудь!
Но никого в лесу.
Нет зайцев даже,
и филины попрятались в дупло.
Кто дома вспомнит о моей пропаже?
Поборемся!
Судьбе своей назло!
Я матерею, шерстью обрастая;
взгляд проникает сквозь летящий снег;
пути к спасенью мозг изобретает –
какие б не придумал человек,
но только зверь таинственный, матёрый,
известный всем, как страшный волколак.
Завыв, как волк, я дал из чащи дёру
без лыж, ружья, на четырёх сквозь мрак.
|
Жму дружескую руку