Яков Есепкин
• «Пророков либо убивают, либо не замечают, полагая, что это есть вытесненное из сознания убийство. Современная маргинальная книгоиздательская система, ориентированная на маргинальный же рынок, естественно, попросту не в состоянии принять в себя такой неформат, как «Космополис архаики» или «Порфирность». Между тем на утилизацию великих шедевров тратятся не меньшие усилия. Итог – перемещение канонического гения в русло западной литературной эстетики.»
В. Крайнова
Портреты юдиц за чтением и в трауре
Тринадцатый фрагмент
Несть кифары, одесным столам
Хватит немости, пиры, взвивайтесь,
Расточайте хвалу ангелам
И серебром еще упивайтесь.
Эти черные шелки сведут
Лона юдиц холодной каймою,
Нас губители суе и ждут,
Яко днесь пироваем с Чумою.
И откупорят ночь вещуны,
И рапсоды слезами упьются,
Где царевны следят наши сны
И фарфорницы млечные бьются.
Двадцать девятый фрагмент
Совиньон голубой наливай,
Антиквар, мы с вакханками плачем
И застольный пеем каравай,
И тюльпаны церковные прячем.
Ах, Лаура, Франческо ли нем,
Биты смертью неречной сильфиды,
Лишь палаты златые минем,
Всех увиждят хотя аониды.
Но опять четверговки одне
Круг столов требник делят всепирный,
Изливая в томительном сне
Кровь и воски на мрамор ампирный.
Сорок второй фрагмент
Пей, Уильям, и смерть не зови,
Яко млечные гаснут хоромы,
Убежим сумасшедшей любви
Одалисок, взыскующих громы.
Хвоя будет всетускло гореть,
Золотыя макушки чадиться,
Положат нам легко умереть
В темно-красном и мглой пресладиться.
И тогда лишь во трауре Ид
На пиры отведут временные –
Гладить шелки эфирных сильфид
И рамена царей ледяные.
Портреты юдиц с амфорами и лекифами
Третий фрагмент
Нас опять ли чаруют сады
Елеонские, бледные девы
Золотые сбирают плоды
И белят вековые деревы.
Литы, Литы, молчите, одне
Князи ночи меж комнат ампирных,
Скорбь утопим в церковном вине,
Много склорби от хлебниц всепирных.
Иль Господе зайдет пировать,
Фей июльских к столам оглашая,
И явятся -- нам хлеб даровать
Молитовные Слэйме и Шая.
Двенадцатый фрагмент
Веи спящих царевен таят
Негу жаркую, милые грезы,
Над альковами их восстоят
Хоры фей, блещут млечные розы.
Цвета ль мало в сиянии неб,
Их легко раззолачивать гоям,
Очерствелый диаментный хлеб
Положен хоть бы мертвым изгоям.
И во амфоры яды слиты,
Белорозные немы камеи,
Где овили кольцами щиты
Ягомостей нагорные змеи.
Двадцать седьмой фрагмент
Арманьяки небесных сортов
На столах именинных мерцают,
Яд лиют изо пламенных ртов
Эвмениды и ночь восклицают.
Несть лекифы и амфоры тьмы
К этим яствам и хлебницам красным,
Се Господние чада, се мы—
Лишь мгновеньем и грезим прекрасным.
Аще вечно молчание неб,
Пусть Господе увиждит со хоров
Ядной цветью точащийся хлеб
За атраментным блеском фарфоров.
Сорок третий фрагмент
Алавастры полнятся вином,
Льют фиады со хмелем белену,
Чтоб восщедра на пире земном
Чернь была и к шестому колену.
Меж скульптурниц холодных венки
Золотятся, о флоксах цикады
Мглу чаруют, еще ангелки
Истемняют нагорные клады.
Станет млечная даль огневеть,
Фей дурманя вселепием камфор,
Мы тогда белорозную цветь
Солием из лавастровых амфор.
Пятидесятый фрагмент
Именины, Господе, парят
Замков млечных венцы и лепнины,
Нас любовью камены дарят,
Се и траурных муз именины.
На столы кровь с вином прелием,
Удивятся менады хмельные,
Будет желтию цвесть Вифлеем,
Будут ждать нас в пенатах родные.
Изумрудный Твой хмель отшумел,
Сонм юдиц ночи брашно алкает,
И холодный сиреневый мел
По челам нашим темным стекает.
|