Она вся здесь.
И для тебя была заботливо расплавлена
и вброшена тебе из юности
из сотни твоих любимых однокурсников.
Она всегда была с тобой, мой дорогой.
Она и в самом деле совершенна.
Фейерверк в унылой середине февраля,
реальная, как тот горшок чугунный.
Давай сознаемся, была я мимолетной.
Объектом похоти. Заметной шлюпкой
ярко-красной в гавани.
И волосы мои все разлетались, как дым
сигарный из автомобиля.
Моллюска ломтик в период внесезонный.
Зато она выше всего. Она твое "что тебе надо".
Она тебя растила со дня свадьбы, реально
и даже фигурально.
Нет, это не считалось опытом. Она и в самом
деле совершенна.
Для вашей шлюпки видит весла и уключины,
расставит дикие цветы на окнах утром,
сидит с гончарным кругом рядом в полдень,
трех деток выведетна двор под лунный свет,
трех херувимчиков с картины Микеланджелло,
он рисовал ее, расставив ноги все эти месяцы
ужасные в часовне.
И если ты вглядишься, то здесь дети похожи
на воздушные шары под потолком.
А после ужина она по одному их переносит
через коридор, головки согнуты и обе ножки
дрыгаются.
Ее лицо, все возбужденное от песенки, от
детского их сна.
Я твое сердце, милый, возвращаю.
Даю тебе добро на:
предохранитель в ней,
пульсирующий озлобленно в грязи,
на стерву в ней, на зарыванье в землю
её раны, на зарыванье красной, миниатюрной
раны, на бледную, мерцающую вспышку
под ребром, на пьяного матроса, чего-то
ждущего в ее сумбурном пульсе, и на чулки,
и на подвязку к ним, на телефонный вызов,
на очень презабавный вызов.
Когда начнешь ты рыться в её руках, в ее грудях,
оранжевую ленточку потянешь из волос,
и станешь отвечать на вызов, курьезный вызов.
Она такая обнаженная, неповторимая.
Такая сумма вас, тебя с твоей мечтой.
Взбирайся на неё, она, как монумент,
ступенька за ступенькой.
Она надежна и прочна, как он.
А что касается меня, я акварель.
И я легко смываюсь. |
"А что касается меня, я акварель.
И я легко смываюсь"