- III -
Как камень твёрд двора тюрьмы,
Стена так высока.
Вот здесь он воздухом дышал
При серых облаках,
И стражники со всех сторон
Нагнать пытались страх.
Они смотрели ночь и день,
Как будет тосковать,
Когда в молитве ниц падёт
Иль встанет, чтоб рыдать,
Лишь чтобы жертва эшафот
Не смела избежать.
Тюрьмы Начальник строго блюл
Свой Нормативный акт.
И Доктор говорил, что Смерть —
Научный только факт.
И дважды в день Священник слал
Свой маленький трактат.
И дважды в день он кварту пил
И трубку смаковал,
В душе сомнений не было,
И страх не ночевал.
Частенько поговаривал,
Как палача он ждал.
Но почему так странен он,
Тюремщик не спросил:
Ведь если рок твой наблюдать —
Язык ты прикусил,
Повесил маску на лицо,
Рот на замок закрыл.
А может стражник промолчал,
Чтоб утешенье дать —
Ведь он, хоть в логове убийц,
Но может сострадать.
Что с милосердием в душе
Тут ближний мог сказать?
Сутулясь, кругом мы плелись
Как Дураков Парад,
Нам всё равно: мы все бойцы
Из Дьявольских бригад —
Бритых голов, свинцовых ног
Весёлый маскарад.
Канаты в клочья рвали мы
Ногтями, что в крови,
Ограды все оттёрли в блеск,
Полы все отскребли,
И раз за разом, до бела
Отмыли все столы.
Наш пот всю мельницу пролил,
Мешки мы все пошили,
Мы камни раскололи все,
Все дырки просверлили,
Но, в сердце каждого что был,
Мы страх не схоронили.
Он расползался каждый день
Волною сорняков.
Мы подзабыли, что всех ждет
Плутов и дураков,
Пока в тот день, идя с работ,
Мы не прошли тот зёв —
Могилы, что разивши рот,
Уж чьей-то плоти ждёт,
Грязинкой каждою орёт
И чью-то кровь зовёт.
И знали мы, что поутру
Один из нас умрёт.
Навстречу нам, от радости
Лоснясь своей душой,
Во мраке шаркал наш палач,
Лишь с сумкой небольшой,
И каждый думал, что ему
Лежать в могиле той.
В ту ночь проходы все пусты
И страхами полны,
Железо выкрало шаги —
Они нам не слышны,
И за решёткой вместо звёзд —
Лишь лица, что бледны.
А он дремал, как каждый может
На лугу дремать,
Тюремщик видел, что он спит,
Хоть и не мог понять:
Когда палач уже вблизи,
Как можно сладко спать?
Но нету сна, когда б рыдать
Тому, кто не рыдал.
Хоть плуты мы и дураки,
Никто из нас не спал,
Сквозь каждый мозг чужою болью
ужас проползал.
О, Вседержитель! Как же страшно
Жить чужим грехом!
Когда его пронзает меч —
До гарды — целиком,
Хоть кровь не проливали мы,
Но плакали тайком.
Тюремщик тихо наблюдал
У двЕри и гадал:
Что ж так внушило всем нам страх,
Что на пол каждый пал
И стал молиться истово,
Хоть Бога презирал?
Мы все как полоумные
Молились ниц всю ночь,
Оплакивая тело, что душа
Покинет прочь —
Чтоб горечью причастия
Спасению помочь.
Уж красный прокричал петух,
Но день всё ж не настал,
И в угол ужас криво полз,
Где всяк из нас лежал,
С нами посланник ночи злой,
Казалось, что играл.
Они скользили мимо нас,
Как путники в тумане,
Дразнясь луной на небесах,
Окутанной в обмане,
И с грациею мерзкою
Своё вели свиданье.
Со швабрами и косами,
Не размыкая рук,
Стучали такты босыми
За кругом снова круг —
Так арабескою песок
Взовьется на ветру.
Марионеток пируэт
Топтался в каждой келье,
Их флейты ели уши нам,
Глаза — их маски ели,
Чтоб оживить всех мертвецов,
Они всё громче пели.
«Йо-хО!» — кричали, — «В кандалах
Ты мир не прошагаешь!
И даже если честно кости
Ты на стол бросаешь,
Но коль с Грехом в Позорный Дом,
То точно проиграешь.»
Не воздухом были они,
Резвящиеся рядом,
Все те, что не могли ходить
Без их цепей наряда,
Живыми были мертвецы,
Ужаснейшими взгляду.
Они кружили в пляске пар
И боль нам причиняли,
С жеманным жестом мерзких шлюх
Под потолки взлетали,
С коварным смехом, щуром злым
Молиться помогали.
Уж ветер Утра стал стонать,
Но ночь всё продолжалась,
Из паутины мрака той
Нить к каждому подкралась,
Душа молившегося тем
От Солнца отрекалась.
И ветер в стоне стал кружить
Вокруг тюремных стен,
И нас пытался раздавить
минут ползущих плен.
О ветер! Чем мы заслужили
Страх подобных сцен?
Последнее, что видел я, —
Решетка из свинца
Прижавшая меня к стене,
Начав от нар торца,
И понял я — пришёл рассвет
Ужасного конца.
Подъем, приборка в шесть часов,
К семи - уж всё стихать,
Но шум от взмахов мощных крыл
Всё стал переполнять,
Казалось, хладный Смерти Князь
К нам прибыл убивать.
Он не на белом жеребце
В пурпуре и шелках.
Нужда у виселиц одна —
Верёвка и доска,
Так и пришёл его Геральд
В руках его — пенька.
И словно через тьму и топь
Наощупь мы кралИсь,
Из наших губ страдающих
Молитвы не лились,
Что-то мертвО было внутри —
Надежды умерлИ.
Земное Правосудие
Идёт своим путем,
Будь слабый ты или силён —
Карает напролом:
Изменит сила всякому
Под жёстким каблуком!
Мы ждали все восьми утра,
Аж пересохли рты,
Ведь здесь восьмой удар часов —
Словно удар Судьбы,
Судьба использует петлЮ,
Чтоб класть людей в гробы.
Занятий не было других,
Мы сидя ждали знак,
И словно камни на лугу
Молчали тихо так,
И лишь сердца стучали нам,
Как в барабан дурак!
Внезапен был удар часов
Как громовой раскат,
И немощный отчаянья вопль
Был над тюрьмой распят,
Так крики прокажённого
Над топями летят.
И вот, как будто в страшном сне,
Нам видно из окон:
РеЯ лишь черная с крюкОм,
И шнур на крЮке том.
Молитва, вдруг, сорвавшись в крик,
Придушена силком.
Всё горе, что так тронуло,
Заставило кричать,
Страданий, сожалений,
Кому как мне не знать:
Тому кто прожил жизнь не раз —
Не раз и умирать.
|
