Пусть война — засыпали в любви,
в той беспечной незрелости вишен
сон солдатский небесно возвышен
в ночь, где больно поют соловьи...
В треугольном письме доплыви,
драгоценное чувство любви:
к дому, к жёнам, к отцам, к матерям
и к детишкам, что мал-мало-меньше.
Это чувство считали важнейшим,
даже те, кто был сух и упрям
тосковал по родимым краям...
По душевным мужским пустырям,
в полевых рассыпаясь цветах,
наспех сшитого белого утра
из туманности и перламутра,
в свисте пуль — вместо щебета птах,
это чувство, в потах и бинтах,
пробуждало в них долг, а не страх!
Вражьи танки, в цветах на крови
корчась вязли, сгорев до восхода…
Поднималась в атаку пехота
в завываньях Катюшной зари:
«За страну!», «За вождя!»... До исхода,
лишь хрипело «Ура» изнутри!
P.S.
Ты, войною измученный птах,
пару вишенок в клюве яви
для солдат, что в окопных цветах,
засыпали навечно в любви …
|
