И он посмотрел на Содом и Гоморру, и вот! дым страны поднялся, как дым печи. (Написано в четырнадцатый год со дня её рождения.)
На долину Содома спустилась ужасная ночь,
Войско с неба огнём совершило набег;
И всему, что цвело здесь, никто не сумеет помочь,
Так обидел Творца своего человек.
И закончилась полночь, террора и горя полна,
Негодуют прислужники смерти во мраке;
Но залита сверкающим солнцем опять вышина,
Мир Содома безлюдный скрывая в овраге.
Смертоносное озеро с гладью стеклянной ютится,
Насмехаясь как-будто над всем, что там было;
И бросает гнездо обгоревшее дикая птица,
Лишь мелькают её обожжённые крылья.
Разливалось вино в этом городе бурной рекой,
Ликовала там радость всё время беспечно;
И не снилось ни разу прекрасной груди никакой,
Что близка ночь печали, тоски, муки вечной.
Надевала невесте служанка роскошный венок,
А жених ждал свою наречённую в храме,
Но уже обнажила коварная месть свой клинок,
И готовила Смерть речь финальную в драме.
Но разлито вино и разбитая чаша лежит,
И холодными стали невинные губы;
Краснокрылая Смерть над застывшей Гоморрой парит,
И Содом накрывает крылом своим грубо.
Обручилась невеста, но Смертью жених оказался,
Обнял крепко холодной могильной рукой;
И на ложе из пепла венок сорняковый остался,
А подружки невесты – небесный огонь роковой.
Близ холодного моря, пустынного,
Чьи плоды в пепел все превратились,
Ни цветочка растёт, ни былинки,
Пустота в города те вселилась.
ОРИГИНАЛ:
Lucretia Maria Davidson
The Destruction Of Sodom And Gomorrah
And he looked towards Sodom and Gomorrah, and lo! the smoke of the country went up as the smoke of a furnace.
(Written in her fourteenth year.)
O dread was the night, when o'er Sodom's wide plain
The fire of heaven descended;
For all that then bloomed, shall ne'er bloom there again,
For man hath his Maker offended.
The midnight of terror and woe hath passed by,
The death-spirit's pinions are furled;
But the sun, as it beams clear and brilliant on high,
Hides from Sodom's dark, desolate world.
Here lies but that glassy, that death-stricken lake,
As in mockery of what had been there;
The wild bird flies far from the dark nestling brake,
Which waves its scorched arms in the air.
In that city the wine-cup was brilliantly flowing,
Joy held her high festival there;
Not a fond bosom dreaming, (in luxury glowing,)
Of the close of that night of despair.
For the bride, her handmaiden the garland was wreathing,
At the altar the bridegroom was waiting,
But vengeance impatiently round them was breathing,
And Death at that shrine was their greeting.
But the wine-cup is empty, and broken it lies,
The lip which it foamed for, is cold;
For the red wing of Death o'er Gomorrah now flies,
And Sodom is wrapped in its fold.
The bride is wedded, but the bridegroom is Death,
With his cold, damp, and grave-like hand;
Her pillow is ashes, the slime-weed her wreath,
Heaven's flames are her nuptial band.
And near to that cold, that desolate sea,
Whose fruits are to ashes now turned,
Not a fresh-blown flower, not a budding tree,
Now blooms where those cities were burned.
|