Отшельника в горах я отыскал.
В пещере тёмной тлел огонь лучины.
От чтенья оторвался аксакал,
Взгляд умный, цепкий прятался в морщинах.
Я хлеб достал, вино и козий сыр.
Убрал он книгу с золотым окладом
И рукавом, протёршимся до дыр,
Махнул мне, приглашая сесть с ним рядом.
Я сел без слов. Мы преломили хлеб.
Тянулась наша трапеза в молчанье.
Лучины огонёк почти ослеп,
Сгущалась тьма, предвестница прощанья.
Я нервничал. Вдруг ярче вспыхнул свет.
Старик мне подмигнул лукавым глазом:
— Помочь нельзя тому, ума в ком нет,
Ты ищешь то, что не терял ни разу!
Не этих слов я ждал от мудреца,
Поэтому спросил его, конечно:
— Любовь, скажи, бывает без конца,
Душа хранить способна чувство вечно,
Прощать обиды, жертвы приносить
И лаской осыпать не за награды,
За прегрешенья злобой не платить,
Быть солнцем ясным при любом торнадо?..
Старик седую гневно вскинул бровь:
— Глупец лишь вечной истины не знает,
Что только материнская любовь
Такою беззаветною бывает!
Ведь сердце матери — священный храм,
Где все грехи отпустятся, простятся
Сынам возлюбленным и дочерям...
Святей любви тебе не доискаться!
|
