Сегодня утром встал.
Не зная, чем заняться,
взял лиру, стал бренчать
какие-то стихи.
Всё лучше, чем весь день
в постели проваляться.
Я ощущал себя
поэтом от сохи.
Я пел про низкий дом
с зелёными ставнЯми,
про речку и поля,
и про весенний луг.
Про то, что этот стих
я посвящаю маме
и что он стоил мне
больших душевных мук.
Я пел про журавлей,
летящих в поднебесье,
про то, что не хочу
пропасть в своей глуши.
Такое, вам скажу,
в округе глухолесье…
И нет раздолья для
встревоженной души.
Потом я пел стихи
про своего соседа,
хороший он мужик,
он чуток и раним.
Бывало, что зову
его к себе обедать
и мой последний рубль
мы пропиваем с ним.
Сиреневый туман
у нас в мозгах клубится,
и лиру я беру,
он подпевает мне.
Когда деньжата есть,
грех нам с ним не напиться
и нашу песню спеть
про бабу в шушуне.
Как жаль, что к нам любовь
безжалостно жестока,
любимые от нас
уехали давно.
Запутались они,
боюсь, в сетях порока…
И некому им петь –
вот то-то и оно…
Вчера мой друг-сосед
сел в поезд и уехал.
Сказал – невмоготу
жить дальше без жены.
Когда прощались с ним,
нам было не до смеху,
тем более когда
есть признаки весны.
Я на прощанье спел,
в вагон его сажая,
про ширь и красоту
проснувшихся полей.
Кондуктор не спешил,
вполне соображая,
что если даст сигнал –
получит пенделей. |
