У той дороги, где в мечтах о Петрограде
Несутся фуры дальнобойщиков - рвачей,
Стоят четыре силиконовые пляти
И с ними вместе сутенёр их Тимофей.
Девицы в возрасте, отнюдь не дорогие,
Из сопредельных стран и братских городов.
Без паспортов давно горбатятся в России,
А дома ждёт их караван голодных ртов.
И днём, и ночью, и в любую непогоду,
С пакетом шмоток и чинариком в зубах,
Воспринимаются, как часть родной природы,
Что их морозит на семи своих ветрах.
Клиентам лыбу давят тетки плечевые
И подпирают забегаловки забор.
У них одна мечта - заныкать "чаевые",
Чтоб не забрал себе паскуда сутенёр.
Они знакомы всем таксистам и ментярам,
И если что - легко пошлют по матерку.
Себя вольготно девки чувствуют не даром,
Ведь их крышует кто-то "жирный" наверху.
Но как-то раз к девицам лихо подкатили,
Под тучи пыли и визжанье тормозов,
Два очень чёрных и больших автомобиля:
Охрана крепко упакованных тузов.
К ним Тимофей навстречу вылез из "Тойоты"
И наклонился к приоткрытому окну.
Ему оттуда прокурлыкали чего-то
И пальцем в перстне показали на одну.
В окно Тимохе отслюнявили купюры,
Девица резво телеса пульнула внутрь,
И трём оставшимся не выбранным профурам
Пришлось с досады вслед коллегу матернуть.
Но не успели позлословить по привычке,
Как тут Фортуна кости кинула на кон,
По гелендвагенам промчался, как по бричкам,
Тягач огромный с гордой надписью "Marmon".
Снёс забегаловку, забор и Тимофея,
Его "Тойоту" и оставшихся плятей.
И в чистом поле, урожая не жалея,
Взорвался с грохотом и пламенем злодей!
Про этот случай люди долго толковали.
Предполагали то ли эдак, то ли так.
Ходили слухи о разборках в криминале,
И даже вроде это вражеский теракт!
У восстановленной пивнушки на ограде
Граффити траурный - на память от друзей.
На нём четыре размалёванные пляти,
И на "Тойоте" сутенёр их Тимофей!
|
Вот прям бальзам на сердце! Щас спою! 
