Поэма о брошенке. Роман в письмах. Ч. 1

Это поэма в письмах. Она состоит из 12 частей – по 2 письма в каждой части. Автор предложил на рецензию одну только первую часть, но она закачивается как бы многоточием:
Надеюсь, что закончим переписку,
Ты лучше съезди в Сочи, отдохни,
А я в смартфоне проведу зачистку,
Стирая все послания твои.
Однако, всё-таки поэма есть поэма, и воспринимать её следует целиком. Правда, и вся поэма заканчивается, можно сказать, на полуслове:
Но ты не плачь, приеду скоро с моря,
Накатим, как бывало, коньячку,
Забудем о своем девичьем горе,
Ты знаешь, я опять тебя хочу…
Вполне возможно, будет ещё и продолжение.
Поговорим для начала о лексике поэмы. Она абсолютно нейтральна, если не считать регулярных вкраплений грубо-экспрессивного (как меня учили), или обсценного (как теперь принято говорить) пласта.
Героиня:
****ей вокруг тебя клубятся кодлы,
А я кому попало здесь даю!
Герой:
А я теперь другую обнимаю,
Послал далече всяческих ****ей…
Причём тут следует отметить несколько моментов. Во-первых, эти вкрапления тоже как бы нейтральны: ну, так сейчас говорят (или в данном случае – пишут) образованные, если можно так выразиться, слои общества. Во-вторых, все герои поэмы употребляют данную лексику абсолютно равнозначно, равнодушно и, главное, одинаково (я смог обнаружить только некоторое увеличение количества «непристойных» выражений во второй половине поэмы; думаю, это непринципиальная случайность) По этому поводу хочется вспомнить эпизод из «Воскресения» Толстого – сцену в женской тюрьме. Там старшая камеры употребляет только один раз не самое «непристойное» словцо – «стерва», но, тем не менее, сразу становится ощутима атмосфера душевной грязи, которой пропитана камера. Это известный пример, он приведён в учебниках.
С этим связано ещё одно замечание. В поэме – четыре автора писем, но их лексика ничем не отличается друг от друга. Позволю себе вспомнить ещё один классический пример: преддуэльные стихи Ленского и письма Татьяны и Онегина. Несмотря на одинаковый размер и близость лексической культуры авторов, эти три вкрапления весьма и весьма различны!
Что касается лексического состава первой части в целом, то стоит отметить и практическое отсутствие художественных тропов, и частую бедность рифм: отдыхаю – вспоминаю, расставанье – страданье, висках – глазах и т.п. Дело не в бедности рифм самой по себе, а в том, что такая бедность неизбежно влечёт за собой и банальность поэтического содержания. Рифма в русском языке – мощнейший инструмент улёта поэтической мысли в Дальний Космос, если можно так выразиться. Автор этот инструмент использует неряшливо и плохо.
Ритм в первой части, как и во всей поэме, выдержан. Это вариации пятистопного ямба, размера, вообще говоря, очень удобного для передачи разговорной речи. Мы ведь и в обыденной жизни говорим по большей части четырёх-пятистопным ямбом. Нарушений размера я не заметил, но не могу не сказать следующее. Двадцать четыре стихотворения (письма), написанные одинаковой лексикой, совершенно одинаковые ритмически, невольно начинают усыплять (да простит меня автор за читательскую правду-матку!) Примеры, когда единый размер на значительном стихотворном пространстве не начинал бы давить своей монотонностью, лично я в русской поэзии могу пересчитать по пальцам одной руки. Ну, поэмы Пушкина, ну, «Василий Тёркин». Даже «Мцыри» уже на грани… Известные мне (и признанные удачными) поэмы ритмом, как правило, оперируют. «Облако в штанах», «Двенадцать»…
В связи со сказанным нельзя не остановиться и на том, что поэма представляет собой повествование в письмах. Большое произведение и в прозаических-то письмах – жанр, по-моему, трудно преодолимый для скуки и давно вышедший из моды, а уж в письмах стихотворных, написанных одинаковым размером и в одинаковом стилевом ключе?!.
Все четыре героя поэмы говорят (пишут) совершенно одинаково.
Герой:
Ну здравствуй, я приехал, дорогая,
Читал твое письмо и очень рад,
Что ты меня так часто вспоминаешь,
Давая в синем море всем подряд.
Героиня:
Ты просто негодяй и хам трамвайный,
Мою любовь другой бы оценил!
Подумаешь, потрахалась случайно,
Тебя-то ждать кому б хватило сил?
«Друг» - негодяй:
Привет мой друг, давно ль из дальних странствий
Вернулся ты, наверно на щите?
Скажу тебе я честно, без пристрастий,
Твоя в реале просто так себе.
Подруга героини:
Потом ты предложила искупаться,
Но я была отчаянно пьяна,
И даже встать, от стула оторваться
Реально подшофе я не могла.

Теперь о содержании поэмы. Некая дама «дала» случайному знакомому в отсутствии своего любовника, о чём ему и сообщает. Тот гневается. Возникает коварный «друг», который герою пишет: мол, твоя жена лучше, а даме пишет: «брось ты этого урода». Дама, конечно, сообщает об этих инсинуациях герою, а сама вступает в переписку с подругой. Из переписки мы узнаём, что дама – ещё и лесбиянка, точнее, видимо, бисексуалка. На этом всё и кончается. Герой окончательно расстаётся с дамой и вдрызг ругается с «другом». Тут есть, по-моему, соблазн ещё довернуть фабулу: мол, они тоже бисексуалы, а «друг» его старый любовник, который переметнулся на баб (герой тоже, даже женился, но пока ещё ревнует) Такое продолжение, по-моему, вполне в русле основной тематики поэмы.
Поэма заявлена как сатирическая. Могла бы, наверное, возникнуть тема: пустота личной жизни на фоне жизни «общественной». Я таких подходов в поэме не обнаружил, хотя какие-то неясные потуги на это присутствуют. «Друг», например, ругает свою страну, хочет вроде бы её покинуть, героя называет жалким щелкопёром… Однако это только отдельные пассажи. В чём именно сатира данной поэмы, мне неясно.
Что сказать о контексте? «Грустно, девицы!» - как выразился когда-то великий комбинатор по другому поводу. Грустно, когда вся внутренняя жизнь состоявшихся, судя по отдельным намёкам, людей, сосредоточена вокруг их гениталий. Однако обобщающей позиции автора я не обнаружил. Он вроде бы на стороне главного героя, но это только мои предположения.
Я долго думал, как оценить эту поэму. С одной стороны, в ней слишком много недостатков. С другой стороны, труд был нешуточный. Поэтому ставлю всё-таки 7 баллов, а не 6, как предполагал  сначала, после первого прочтения.



Оценка произведения: 7
Андрей Воронкевич 18.09.2017