Мне видеть как-то довелось
под вечер на исходе мая,
стоял на крыше серой лось,
рогами небо подпирая.
И там же пепельным ковром
свернулось зарево заката.
На фоне неба напролом
Луна летела — вся из злата.
И две звезды за косогор
катились, будто две лампады,
и непрестанно там с тех пор
бушует огненный торнадо.
И дышит сумрачная ночь
на город, укрывая мраком.
И небу словно бы невмочь
бороться с первобытным страхом.
И терпким запахом беды
туманит разум образ веры,
и мутит старые следы
на теле древней ноосферы.
Щепотку соли невзначай
уронит узловатый палец
на жизни варево — пускай
не засыпает мир-страдалец.
Пускай на тело бытия
падут все замыслы творенья.
И кто-то скажет: это я
в той гуще был — стихосложенья...
|
Пожалуй, лучше себя не называть поэтом. Акробат почувствует боль не только от падения, но и от насмешки. А поэт тогда только поймёт, что упал, когда в лицо плюнут, да и то... Что толпа, самому бы не сплошать... В грязи считать себя поэтом - великая, видать, душа; как змЕя в небо силуэтом забрасывает не спеша... Он ниточкой рулит, застывши в отдаленье, толпа ж неистово кипит - картонное творенье...
Прекрасное стихотворение!!!
Возможен ли такой финал?:
"Пускай на тело бытия
падут все замыслы творенья",
А человеческое Я
Итогом стало б их сложенья...