Шептучий ветер в ивах заплутал.
Иссохший лист последней жилкой бьётся.
На нём уж иней рассыпает блёстки.
Ноябрь иссяк, окончен карнавал.
Показ последний рубищ и заплат,
и только ярко-алые рябины
пьянящими губами Коломбины
пригубливают мертвенный закат.
А завтра снег, безвольный, словно сон,
На серый мир натянет белый саван,
и синеньким дымком куриться гавань
протяжно будет к молу с трёх сторон.
Не вымолить, не выловить, не взять
утопший ключ от заводных паяцев.
Лишь медный день над кровлею палаццо,
паясничая, сыплет солнца кладь.
Поржавленные лета медяки
унылы, холодны и сплошь фальшивы.
Расширил глаз вопрос неразрешимый,
и голубок над адскою машиной
слезой природы упорхнул с руки.
|
