Всего-то сотню лет назад
(Но, правда, миллионов)
Был на Земле цветущий сад,
Гуляли в нём вперёд-назад
Тьмы игуанодонов,
А также множество других
Существ паслось на воле:
Обросших чешуёй, нагих,
Безмерно чутких и глухих,
Размеров меньше, боле.
Но, всё ж, их общность налицо:
Они прошли все сквозь яйцо!
Конечно, жил средь них король –
Всяк был ему бифштексом –
И подходил на эту роль
Любой. А звался сей герой
Тираннозавром Рексом.
И пасть, размерами с гараж,
Почти не закрывая,
В охотничий влезая раж,
Скакал, как заяц, рексик наш
И всех жевал, глотая.
Хотя, жевал навряд ли он,
Ну, разве тех, кто был с вагон.
Бывали ящеры ины –
Длиннющи и высоки
И походили со спины
На гималайские холмы,
А звались – диплодоки.
Такому, вот, прищемишь хвост
И смотришь, что же будет?
А он стоит, задумчив, прост,
А через час наморщит нос,
Вздохнёт и всё забудет.
Поди, пойми, кто он такой,
Философ или же тупой!?
Как много ящеров вокруг, –
Ведь жизнь творит упрямо, –
Она не покладает рук –
Вращает свой гончарный круг,
Неистово и рьяно.
И вот иное существо
Природа в свет являет:
Совсем другое естество
Ему заложено в нутро –
Оно всех удивляет.
Впал в ужас динозаврий род –
Оно яичек не несёт!
Да, появившийся урод
Живёт каким-то млеком,
В нём кровь горячая течет,
И сразу видно: сей народ
С длиннющим будет веком!
Но многотонные холмы
На них глядят в презреньи,
Нет, чтоб напрячь свои умы,
Себе сказать: а сможем мы
Взять что-то с тех творений?
Решили путь другой избрать:
Всех млекопьющих обсмеять.
И только смех стоит окрест,
Бездушный и холодный,
Король природы дичь не ест –
Худющий стал ужасно рекс,
А был какой дородный!
И с диплодока жир поспал –
Смех до него доехал,
Вон птеродактиль с неба пал,
О камни крылья поломал
И подавился смехом.
И так силён был смех и гам,
Что все повымерли к чертям!
А те, кто позже родились,
На молоке отъелись,
По всей планете разбрелись,
Детишками обзавелись,
И жизнь теперь им в прелесть!
Они, чтоб рай земной не сгнил,
Сжевали и сглотили
Останки тех, кто здесь царил,
И не понять, а правда ль был
Цветущий мир рептилий?
Смеёшься если, думай, чтоб
Твой смех тебя не вклинил в гроб! |