Она жила на перекрестке Фонарного и Декабристов –
В обыкновенной коммуналке среди стандартных горожан.
В окошко можно было видеть, как под тяжелым небом мглистым
Косым дождем залитый Питер переливался и дрожал…
Обитель. Площадь – восемь метров. Она живет, как чижик в клетке.
Ей выйти лишний раз на кухню – как пяткой в битое стекло.
Там продавщица с крановщицей, ее заклятые соседки,
По рюмкам разливают водку и трут за жизнь и за бабло.
«Явилась, бля, не запылилась, интеллигентская особа…
А ну, давай по рюмке выпьем! Как так – не будешь? Западло?
Ну, где там хахаль твой хваленый? Что, не торопится особо?
Вот, бля, культурная столица… Кому же так не повезло?».
Варились супчики в кастрюльках, галдели дерганые дети,
Как декабристы, на веревках болтались майки и трусы.
И все сильнее было чувство, что не судьба преодолеть ей
Границу этой бесконечной иссиня-черной полосы.
А ветер рвал с деревьев ветки. А дождь вовсю лупил по окнам.
И ей мучительно хотелось лицом в сырой уткнуться плащ,
И ощутить табачный запах, и от дождя и слез промокнуть,
И услыхать любимый голос, и… В общем, плачь, Наташа, плачь…
Все выше поднимались воды Фонтанки, Крюкова канала…
Их скоро Питер не удержит в своих гранитных берегах.
Но зазвонил звонок в прихожей… И – тишина. И ждем финала.
И продавщица с крановщицей застыли с рюмками в руках… |
