ЖИЗНЬ ВОЖДЯ. 1. Память сердца.

не слишком много «ненавистников» советского строя, но вот беда – «мал клоп – да вонюч…».

«Утро красит нежным цветом
стены древнего Кремля –
просыпается с рассветом
вся советская земля.

Холодок бежит за ворот,
шум на улицах сильней!
С добрым утром, милый город –
сердце Родины моей!»

Да, именно такие песни звучали по радио и из репродукторов. Так унижало «истинно русских и очень культурных людей» тоталитарное «быдло». Или еще:

«Наши нивы взглядом не оглянешь,
не упомнишь наших городов!
Наше слово гордое – товарищ! –
нам дороже всех красивых слов!

С этим словом мы повсюду дома,
нет для нас ни черных, ни цветных –
это слово каждому знакомо,
с ним везде находим мы родных…».

Ну, что тут скажешь? Унижали, конечно! Всех тех, кому «товарищами» быть почему-то не хотелось, а в «господа» (тоже по непонятным для них причинам) их никто не приглашал.

. . . . . . .

Сталина в мавзолее я увидел, когда мне было лет пять – мы с бабушкой ненадолго приехали в Москву навестить отца с матерью, да и просто «в гости». Как это так – Москву не увидеть, не побывать в ГУМе, на ВДНХ, на Красной площади? Ведь в моем Курске даже продавец мороженого дядя Вася хорошо меня знал, и иначе как «москвич» не называл. Впрочем, я совсем не гордился тем, что я – москвич. Я был счастлив, что на свете есть Москва.

…Теперь с помощью Интернета можно перенестись в любой уголок мира за какое-то мгновение. Телевидение, цветное широкоформатное кино отчасти заменяют туризм – так раньше узнать о мире если не все, то очень многое нам помогали книги.

Я не слишком люблю московские «прибамбасы», но сама Москва – удивительный город. Мне приходилось бывать в разных городах – на Украине и на Кавказе, в Прибалтике и в Крыму, на Севере и на Белом море, и в Сибири…

Я подолгу жил в деревне, часто помогал старикам по хозяйству, и псковщина, и средняя полоса, и Украина стали для меня как бы родными.

Я жил в России без либерально-демократического целлофана и одинаково восхищался и автомобилями, и лошадьми. Разве мне когда-нибудь, чего-нибудь не хватало? Кто мог мне помешать, восьмилетнему мальчишке, поймать своих первых в жизни окуней на самодельную удочку, а первых наших с отцом пескарей мы таскали, когда мне не было еще и шести? В десять лет я уже ездил верхом с деревенскими ребятами под Ленинградом… Ощущение счастья, казалось, никогда меня не покидало, и счастьем было – все. Москва тоже была как бы олицетворением счастья – счастья всех людей.

Это была Москва Сталина. Москва кремлевская, златоглавая, чуть горбатая на Сретенке, заснеженная на Кузнецком мосту, суетливая за Садовым Кольцом и тихая, но деловитая в Замоскворечье. Только все это было уже потом…

…А тогда мы с отцом и матерью стояли в очереди, которая тянулась через всю Красную площадь от мавзолея и почти до самого ГУМа. По мнению нынешних демократов, кругом должны были стоять пулеметы и хрипло лаять злые собаки. Странно, пулеметов я как раз и не приметил…
В мавзолее Ленин и Сталин. Они лежали рядом и совсем не были похожи на мертвых – казалось, они просто спали, и было совсем не страшно, хоть я, признаться, был еще маленьким. Происходило что-то очень важное, торжественное, казалось все люди вокруг – нескончаемый человеческий почетный караул – это знали. Люди ехали в столицу изо всех концов страны и очередь у мавзолея Ленина и Сталина была всегда, многие годы во всяком случае.

Помню, уже поздно вечером мы с отцом и матерью стояли у невысокой ограды. Не смотря на поздний час на Красной площади было много людей – они пришли посмотреть на смену караула. Была поздняя осень. На брусчатку, на синие ели у кремлевской стены падали первые снежинки. Часы на Спасской башне били десятый час. Смена караула. Мне казалось, что солдаты с винтовками не только мавзолей охраняют – они охраняют меня. Да нет, ничего мне не казалось, я это знал...

Наверно я уже старик, но если это и так, то я – счастливый старик. Говорят, что душа человека бессмертна. Но если вместе с душой бессмертна и память человеческая, то умирать совсем не страшно.

Мне не интересно, что по этому поводу думают господа демократы. Я и без их нравоучений знаю, что счастье – это любовь, которая всегда с тобой.


* * *
















.