Г. Шпаликову. Предисловие к стихотворению Обида

Г. Шпаликову. Предисловие к стихотворению Обида
Евгений Ермаков Алтай


30 октября 1974 года  (вторник) в Москве и Московской области  без осадков, среднесуточная температура не поднималась выше  шести  градусов по Цельсию  и не опускалась ниже четырех.  В Переделкино пахло опавшей листвой и вчерашним дождем.
  Геннадий  Шпаликов  отметивший свое 37-летие  меньше месяца назад, вышел из подъезда писательского домика с бумажной папкой в руках. Остановившись, закрыл глаза и несколько раз глубоко, словно медитируя,  вдохнул осиновую  горечь напоминавшую ем о  детстве… Зажав подмышкой  папку, свободной рукой  достал из кармана старенького пальто пачку «Примы», вытащил приплюснутую  сигарету, чиркнул спичкой и отчего-то  прищурив глаза, прикурил ее, с наслаждением сделав глубокую затяжку. Он так и стоял с закрытыми глазами не выпуская из груди  согревавший его горький дым дешевой сигареты. Когда закружилась голова и онемели губы  он наконец-то выпустил из себя остатки дыма,  что-то блаженно пробормотав. Не спешно сделав еще несколько затяжек, наконец сориентировался и перехватив папку в руку, что-то насвистывая  пошел к проходной «Дома творчества советских писателей». За территорией  он наткнулся, на Аркадия  Вайнера, который только что рассчитавшись с водителем отпустил привезшее его такси.
Они поздоровались за руку.
-Ты куда Гена намылился?
Поинтересовался Аркадий.
-На Мосфильм нужно заскочить в редакцию.
Геннадий весело словно цирковой вольтижер подбросил вверх папку с рукописью, а когда она задев нижнюю ветку березы и сбив с нее несколько желтых листков опустилась обратно, ловко поймал ее.
-Реакция хорошая дети будут…
Резюмировал Аркадий.
-Сегодня дописал?
Шпаликов  устало улыбнувшись, утвердительно  кивнул.
-Угу…
И слегка замявшись сменил тему разговора.
-Слушай, Аркадий выручи…
Вайнер не зло  поморщился.
-Сколько нужно.
-Рублей пять…
Аркадий хохотнул.
-Ну ты загнул дядька. В кабак, что ли собрался?
И достав из кармана модной  шотландской, в крупную клетку,  куртки гомонок  раскрыв его вытряхнул на ладонь два металлических рубля с  профилем Ленина  и  копеек семьдесят  мелочью.
-Забирай…
Протянул он  монеты Шпаликову.
-Больше все равно нет.
-А ты?
Зачем-то поинтересовался Геннадий  сжимая в моментально  взмокшем  кулаке  заветные, "почтитрирубля".
Аркадий достав из кармана пачку сигарет «Новости», закурил.
-А  что я?  К концу недели  редакция  разродится и мы с братом опять при деньгах.
-А сейчас?
Не отставал Шпаликов.
-А сейчас у меня все есть, а чего не хватит я у Гошки возьму.
Аркадий затянулся и  выпустив дым резонно заметил.
-А иначе на кой черт, тогда вообще,  нужны  братья?
Шпаликов  утвердительно кивнул.
-Это точно...
Поддакнул он Аркадию, затягиваясь уже почти докуренной сигаретой, дым от которой полоснул ему по глазам острой бритвой.
-У меня сестра правда…
Выдавил он  растирая заслезившийся глаз кулаком в котором сжимал  мелочь. Вайнер утвердительно кивнул. 
-То же ничего…
Аркадий протянул руку, чтобы попрощаться с собратом по перу. Генка  хотел было  опустить  зажатую в кулаке мелочь  в карман пальто, но  вдруг вспомнил, что на прошлой неделе в нем образовалась дыра.  Он виновато улыбнулся Аркадию и  быстро откинув полу пальто, сунул кулак  в карман помятых брюк    освободив его от мелочи.
-Генка, а ты знаешь как переводится  фамилия Вайнер?
Задумчиво покуривая  сигарету, поинтересовался Аркадий, все это время с дружелюбной улыбкой наблюдавший за манипуляциями Шпаликова.
Геннадий  просветленно улыбнулся.
-Конечно…
-Ну и как?
Не отставал Аркадий.
-Пьяница.
Аркадий в голос расхохотался  упредительно поднял указательный палец в серое октябрьское небо.
-Э-э-э брат Геннадий Федорович шалишь!  Если быть точным  то с идиша наша фамилия  переводится, как любитель вина, сомелье, виночерпий... Ну или  этакий гусар-выпивоха. А ты сразу пьяница… Хотя и так вроде как ничего. 
Они пожали друг другу руки. Аркадий кивнул на папку.
-Ты как  проставляться будешь не забудь и нас… Как назвал-то  свой бестселлер?
Геннадий докурив сигарету,    бросил под ноги и затоптал  дымящийся окурок  в  мокрую щебенку пешеходной  дорожки.
-«Девочка Надя»…
И уловив во взгляде Аркадия недопонимание, чуть помедлив добавил.
-«Что тебе надо»…
Аркадий замер переваривая информацию.
-Это, что? Название такое?
Наконец сообразил он.
- «Девочка Надя, чего тебе надо»?
Он с удивлением посмотрел на загадочно улыбавшегося Шпаликова.
-Про жуликов, что ли?
Вдруг просеял Вайнер.
Геннадий  отрицательно мотнул головой.
-Нет.
-Про МУР?
Продолжал  гадать Аркадий.
Геннадий снова отрицательно покачал головой ничего не поясняя.
-А ты знаешь,  что есть такая песня?
Геннадий, все так же загадочно улыбнувшись утвердительно кивнул.
-Знаю.
И Почти без паузы, негромко, но задушевно  напел  первые строчки  удалой цыганской  песни.
-Девочка Надя,
чего тебе надо,
Ничего не надо,
кроме шоколада…
Аркадий рассмеялся.
-Хорошо у тебя получается. Как у заправского жулика.
Шпаликов  улыбнулся.
-Да нет Аркадий  это история... Это про девушку Надю, молодую коммунистку, которую решили сделать  народным депутатом и она  стала бороться за чистоту нравов и с мусорной свалкой, а потом облилась бензином и сгорела…
-Ох ты!
Присвистнул Аркадий.
Даже чуть просев в коленях.
-Крепко закрутил. Депутат  сама себя сожгла…
Он отрицательно покачал головой с иронией посмотрев на монументально спокойного Шпаликова припечатал его.
-Не пропустят.
И покачав головой еще более весомо дополнил свой приговор.
-Бесперспективняк.
Шпаликов  улыбнулся.
-Да нет… Ты не правильно понял. Она просто облилась из шланга, а бензин вспыхнул сам.
-А-а-а!
Затягиваясь  сигаретным дымом,  жизнеутверждающе протянул  Аркадий.
-Это другое дело!
И с видом знатока добавил подняв указательный палец:
-Героическая смерть коммуниста всегда в цене. Удачи!
И уже хотел было уходить, но  его придержал Геннадий.
-Спасибо тебе Аркаша…
Вайнер - старший отмахнулся.
-Да брось ты Генка! Раз живем. А жить, нужно так, словно бы ты слегка пьян и никуда, при этом, не торопишься.  Усек?
Шпаликов улыбнувшись понимающе кивнул.
-Усек.
Генка на долю секунды замолчав неожиданно добавив:
-Надо мне вернуть фамилию деда - Шкаликов.  Так будет правильней. Правда?
Аркадий кивнул.
-Это да… А чего менял-то?
Поинтересовался заинтригованный Аркадий доставая из пачки и прикуривая от еще дымящегося окурка новую сигарету. Генка беззаботно  отмахнулся.
-Это отец… Когда в военное училище поступал  ему предложили, мол советский офицер и фамилию должен носить соответствующую…
Аркадий кивнув,  бросил  себе под ноги горящий окурок затоптав его безукоризненным английским  ботинком  фирмы «Инспектор» с вишневым подпалом.
-Это точно. Они это любили… Хорошо, что по еврейски ни хрена не лакшели,  а то бы и меня заставили сменить… На хрен знает какую….  Ладно.
Он зачем-то посмотрел в  вверх туда где в просвете между кронами зеленых сосен и уже пожелтевших берез был виден кусок угрюмого Подмосковного неба.
-Пойду я… Поспать нужно.
И пожав Генкины холодные пальцы, ничего больше не говоря,  направился к воротам  "Дома творчества советских писателей", где его  уже издалека приветствовал бывший тюремный вертухай, а ныне честный ВОХРовец Митрич, один из ярых  поклонников литературного дарования братьев Вайнеров.
***
Отстояв в  очередь  у магазина «Вино, водка», что на другой стороне  улицы Горького,  Геннадий  купил за  рубль    сорок девять копеек  чекушку  водки, коробок спичек стоимостью в одну копейку и красную пачку «Примы» за четырнадцать. Прикинув как бы сделать так чтобы его запасов хватило ему на весь день. После чего он снова зашел на Главпочтамт, где уже  устроился  основательно на мягких сидениях  в зале междугородних переговоров, чтобы в  тепле и комфорте выпить водки, а заодно и позавтракать. Место было  проверенным.  Ведь он  не раз оставался здесь переночевать, делая вид, что ожидает  междугороднего звонка. Вот и в это утро,  после того как расстался с Аркадием и  без происшествий прибыв на Киевский вокзал «зайцем» на электричке, уже не испытывая судьбу, на прочность, а дежурных милиционеров в метро на бдительность  пешком пошел  по улице Горького на Главпочтамт страны откуда  заказным письмом отправил по известному адресу Мосфильмовскя дом 1  ценную бандероль на имя  всевластного генерального директора киностудии  Николая Трофимовича Сизова.
Геннадий осмотревшись отхлебнул из бутылки несколько глотков и бережно спрятав  «чекушку»  во внутреннем кармане, отломив от половинки батона кусок, занюхал мерзкую на вкус водку сладковатым запахом  пшеничного  мякиша.
-Хо-ро-шо…
Шепотом выдохнул он  наконец-то расслабившись и ощутив  внутри себя  замурлыкавшего от удовольствия кота, который развалившись в нем барином  разливал свое волшебное тепло по всему изможденному лишениями и осенней моросью организму  согревая  бывшего суворовца не только физически, но и душевно.
-Ничего…
Подбадривал сам себя захмелевший Геннадий.
-Тяжело в учение  легко в бою.
Он закрыл глаза и неожиданно увидел маму, которая смотрела на него грустно, качая головой.  Он хотел было открыть глаза, но уже не мог, сон как  водоворот  на реке затянул его в себя, погружая  все глубже и глубже, гипнотизируя и усыпляя его. И там во сне он зачем-то бродил по почтамту вспоминая проведенное здесь дни и ночи.
-Вот смотри…
Говорил он сам себе.
-Здесь ты набросал  первый куплет «Ах утону я в Западной Двине»… Помнишь?
А здесь... За этим столом ты на бланке  почтового перевода написал  припев к песне «Пароход белый беленький»…
Он огляделся и подойдя к высокому конторскому столу  накрытому  толстым куском стекла погладил его по холодной и ровной поверхности. Ведь он стал ему родным этот стол, ведь именно здесь последнюю неделю  он на бланках почтовых требований, казенными чернилами из непроливаек  писал свой гениальный сценарий, про Надежду, канцелярским стальным пером.
Снова появилась мама и укоризненно качнув головой неожиданно заговорившая с ним густым баритоном.
-Товарищ… То-ва-рищ…
Мама приблизилась к нему вплотную и потрясла его за плечо. Генка перепугавшись, что от этаких взбалтываний прольется водка из не закупоренной ничем чекушки. Отчего и проснулся.
-Товарищ спать в помещение Главпочтамта запрещено.
Откуда-то сверху  донеслось до Шпаликова  из-за серой шинельной ширмы не ведомо откуда образовавшейся перед ни.
-Что?
Оттягивая время  переспросил Генка.
-Спасть в помещение Главпочтамта запрещено.
Но он уже не спал... Он и раньше не спал, просто: тепло, еда и немного водки  укачали его в своей  сытой колыбели.  Перед ним стоял  дежурный милиционер и строго всматривался в  помятое лицо драматурга.
-Извините… Я переговоры жду, родственники  из Владивостока  должны звонить.
Быстро сориентировался Шпаликов.
-С шести часов ждете?
Генка сунул руку в карман и  тут же извлек из него спасительную квитанцию на 46 копеек. Принятые у него еще сегодня утром, оператором Главпочтамта, за  ценное отправление  в котором покоился единственный в этом мире экземпляр его